Через какое-то время мама обронила: — У меня был скучный день в клинике.
— Что ж, это замечательно, — пробубнила я, радуясь, что мама не потеряла свое место. Как у верда драко или бывшего верда драко — ее навыки лучше всего подходили для работы с больными или ранеными, создания новых лекарств и припарок, которые сохраняли наш вид в хорошей форме на протяжении многих поколений. Я не думала, что ее оставили ей назло. Поступить так — значило оказать медвежью услугу для стаи.
— Наводила в лекарствах порядок, — продолжила она, ее голос был отупляюще монотонен. — Не думаю, что этим кто-то занимался в моё отсутствие.
Я кивнула, набралась смелости и призналась.
— Меня отстранили. — К счастью мой голос звучал так же монотонно, как и ее. Она должна была знать. Она все равно узнает. Если не от меня, то от кого-то еще.
Я ждала приподнятой брови, резкого тона, который вопрошал бы требовательно, почему они это сделали. В принципе, я ждала защиты, бдительной матери, которой она всегда была.
Вместо этого её голос прозвучал глухо.
— Ты больше не в библиотеке?
— Нет. — Я откусила и быстро прожевала, опасаясь следующих слов. — Я теперь с разделочной командой.
Она посмотрела на меня.
— С разделочной командой?
— Да. — Я ломала хлеб, пока он не превратился в крошки. — Им нужны помощники.
— И кто переназначил тебя к разделочной команде? — спросила она тихо.
Я слегка пожала плечами, уверенная, что теперь она точно разозлится.
— Джабель дала мне задание.
Ничего.
Мама долго молчала, глядя вниз на тарелку, перед тем как взять ее и отнести на кухню. Я вздрагивала каждый раз, когда она со стуком опускала посуду в раковину. Я все еще ждала. Ждала, что она что-то скажет или сделает. Демонстративно пересечет улицу и набросится на Джабель, свою старую подругу. Я почти могла представить крики, слышала маму, выпытывающую, почему её дочери дали такую низкую должность, предназначенную для тренировки охотничьей команды стаи.
Это было бы знакомо. Типично.
Ничего. Я напрягла слух и услышала, как откупорилась бутылка вина, и оно полилось в бокал.
Через мгновение она снова появилась, остановилась у стола с бокалом в руке — жидкость глубокого зеленого цвета была опасно близка к краям. Она поглядела на меня поверх бокала, делая большой глоток верданского вина.
— Всё будет в порядке, — уверила я, потому что не знала, что еще ей сказать. Она вела себя совсем не как мама. — Я облажалась, и они должны наказать меня. Всё наладится.
Она сделала медленный глоток, её глаза были пусты.
— Да. Думаю, ты права. — Она снова ушла на кухню. Когда мама вернулась, у неё под мышкой была зажата полная бутылка верданского вина. Взглядом я следила, как она шла по коридору к спальне. Дверь со щелчком закрылась за ней. Через мгновение я услышала низкий гул телевизора в её комнате.
Я сидела за столом и смотрела вокруг. На три пустых стула. Резко встала, не в силах созерцать эту картину.
Собрав посуду, отнесла ее к раковине. На кухне была давящая тишина, слышались только звуки телевизора из маминой комнаты. Пока я мыла посуду, мой взгляд скользнул в окно, и я сделала резкий вдох. Миска выскользнула из рук, отскочила от края раковины и разлетелась по полу. Я все еще не шевелилась, не обращая внимания на жгучую боль в ноге.
Мой взгляд наткнулся на что-то далекое в мамином неухоженном саду. Тень стояла во мраке. Я видела сверкающие глаза, смотрящие во мгле на мой дом. На меня.
Вокруг тени туман клубился и разлетался, как дым от огня. Это давало возможность увидеть лицо — кривую улыбку Корбина. Он выглядел самодовольным от того, что так нагло там стоял.
У меня стала потрескивать кожа, легкие сокращались и раздувались, вибрируя теплотой, в то время как глаза сузились, прекрасно считывая, что значила эта ухмылка.
Он полагал, что теперь я стала легкой добычей для него. Тамра и Кассиан были друг у друга, а я находилась не в почете у стаи — что еще мне следовало бы сделать, кроме как упасть в объятия единственного драко, смотревшего на меня? Кто еще захотел бы быть со мной? Правильно? Ошибаетесь.
Тление разгоралось в моей груди. Он считал, что я упаду перед ним на колени, благодарная за такую щедрость, спасение от одиночества и беспросветного существования среди стаи.
Всматриваясь в затуманенную фигуру, я резко дернула за шнур жалюзи, и они с шумным дребезжанием упали на место. Но я все еще представляла его там, уставившегося на меня, наблюдающего, ожидающего.
Странно. Я вернулась домой, куда так стремилась, где был холодный туман и воздух, чьи влажные поцелуи ласкали мою изжаждавшуюся кожу. Но меня окружала всё та же мертвая пустыня. Снова. И на этот раз здесь не было Уилла, чтобы оживить меня. Здесь не было ничего.
Той ночью я убедилась в том, что мое окно крепко закрыто. Мера предосторожности, о которой я раньше никогда не думала, даже когда была в Чапаралле, но по каким-то причинам сегодня я чувствовала в этом необходимость, из-за сверкающих глаз Корбина, отпечатавшихся у меня в голове.
Глава 8
Дни тихо проходили, переворачиваясь, словно страницы книг, один за другим. Жизнь тонула в рутине, сильно тяготило и становилось глубже мое одиночество. На улице уже наступали сумерки, когда я возвращалась домой с работы. Туман густел, угасающий солнечный свет пытался проникнуть в непрозрачный воздух, прорываясь клочками тут и там, сдерживая наступление ночи.
Я услышала его прежде, чем узнала. Кассиан появился из тумана передо мной, мягко шагая по тропинке. Мы оба остановились и смотрели друг на друга. Он жил на другой стороне поселка. Я могла угадать причину, почему он так далеко зашел. Я знала, где и почему он был. Там же, где он проводил большую часть своего времени.
— Кассиан, — поприветствовала я, до боли сжимая пальцы и потирая руки, словно они всё еще были в крови той рыбы, которую я сегодня чистила.
— Джасинда. Как дела? — он спросил это так, словно мы простые знакомые. И я думала, мы находились не так далеко от этого. Мы уже ими стали. С тех пор как он решил сосредоточиться на моей сестре. Внезапно его вид стал мне противен. Я чувствовала себя использованной, обманутой. Он никогда не хотел меня. Я никогда не нравилась ему такой, какая я есть.
Туман гладил мое лицо, пока я всматривалась в Кассиана, что-то внутри меня распутывалось, как ленточки на коробке, которую собирались открыть.
Кассиан смотрел на меня сверху вниз, держа руки за спиной. Как Северин или другой старейшина — и я думала, он на пути к тому, чтобы стать одним из них.
Мою кожу закололо от негодования: я ненавидела, когда он напоминал мне о них — о своем отце. Это как проглотить горькую пилюлю после того, как он почти убедил меня, что он другой. Я хотела поверить ему. Слова, которые он сказал мне в Чапаралле, когда пытался заставить вернуться домой вместе с ним, эхом отдавались в голове.
В тебе есть нечто такое... ты единственное, что реально для меня там, единственное хоть сколько-нибудь интересное.
Ложь, чтобы заставить меня доверять ему. Или он передумал. В любом случае, я больше его не интересовала. Не так, как Тамра.
Наконец, не дождавшись ответа, он проговорил:
— Тебе нужно это прекратить.
— Что прекратить?
Он опустил голову и посмотрел исподлобья.
— Прекратить чертовски усложнять себе жизнь. Тосковать по кому-то...
— Я не хочу этого слышать. — Я покачала головой. — Не то, чтобы тебя это по-настоящему заботило, но я отпустила это.
Так легче сказать. Хотя мы оба знали, что я имела в виду Уилла.
— Тогда почему я до сих пор вижу его в твоих глазах?
У меня вырвалось болезненное шипение. Я набросилась с кулаками на его сильную мускулистую грудь, вымещая на нем каждое разочарование и боль.
Он не двигался. Я ударила снова. По-прежнему ничего. Он принимал это. Смотрел на меня из непроглядной черноты глаз. Со сдавленным криком я била его снова и снова. Удары приходились везде, куда я могла дотянуться. Перед глазами всё расплылось, и я поняла, что плачу.