Хватка на моих руках усилилась, сжимала их до тех пор, пока я уже не перестала ощущать свои мышцы в предплечьях...
— Не двигайся, — предупредил меня голос. — Не хочу отрезать тебе все крыло.
Я давилась рыданиями и старалась оставаться неподвижной. Затем неожиданно меня отпустили.
Никто меня больше не трогал. Больше никаких холодных, стальных поцелуев, которые были готовы ломать и резать…
Я споткнулась о плаху. Упала на бетонный пол. Слезы кололи глаза, застилали пеленой фигуру Кассиана, который стоял надо мной и смотрел неестественно яркими глазами, его грудь вздымалась от разгоряченного дыхания.
Голос Северина рокотом пронёсся в воздухе, призывая гудящую Стаю к молчанию.
— Была предложена и одобрена альтернатива подрезанию крыльев.
Я резко повернула голову в сторону Северина. Надежда забилась в сердце, я думала только о том, что я это сделаю. Неважно, что это будет. Любая альтернатива была бы лучше.
Что могло быть хуже, чем ходить бескрылой и, возможно, калекой в течение всей своей жизни?
— Джасинда должна вступить в союз с Кассианом с сегодняшнего дня, и тогда она будет прощена...
Весь жар ушел из моего тела. Внутри холод.
Нетвердо поднялась, встала вдали ото всех и не двигалась, словно статуя, которая смотрела на море пораженных лиц. Тем не менее, никто не был удивлен так сильно, как я.
Мой взор упал на Кассиана. Его глаза были так же холодны, как и все у меня внутри, черны и беспросветны. Никакого ветра. Никакого неба. Ничего.
Губы сжались в тонкую линию, как будто он старался сдержать себя от объяснений, зачем он сделал это.
Я рассматривала его лицо, всматриваясь, ища что-то, пытаясь понять, найти ответ.
Это? Это он предложил своему отцу, как решение? Зачем он это сделал? Ему на самом деле нужен союз со мной? Или он просто пошел на великую жертву?
Не выглядел он счастливым от того... что спас меня.
— Она согласна, — объявил Кассиан, прямо смотря мне в глаза, как будто проверяя, отважусь ли я не согласиться. Потому что он знал, что я не смогу. Не при таких обстоятельствах.
Никто не ждал от меня подтверждения заявления Кассиана. Меня быстро оттащили прочь. Старейшины передали меня в руки своих супруг, и женщины были всегда рады услужить им и Стае. От меня ждали того же. Услужливости. Покорности. Я чуть ли не засмеялась, представив этот образ. Я никогда такой не буду.
Пока спускалась по ступеням, вытянув голову, смотрела направо, попытавшись поймать взгляд Тамры — мне было необходимо её увидеть.
Когда я ее наконец заметила, лед пронзил моё сердце. С неё как будто смыли краску. Её волосы. Лицо. Даже глаза бесцветные — в них лишь ледяной холод. Она приоткрыла рот, пытаясь произнести слова, которые так и не сорвались с губ.
И мама. В кошмарах последних минут я забыла о ней. Я искала её, но, конечно же, её тут уже не было. Её изгнание не аннулировали, только потому что меня помиловали. Помиловали. Но на самом деле ли это было так?
Мы цеплялись взглядами с Тамрой, пока меня тащили мимо, и я пыталась передать ей, что хотела попросить прощения, что я не хотела, чтобы все это произошло, я бы хотела, чтобы этого вообще не случилось. Но это случилось.
Но пока меня уводили, я понимала, что это ложь. Я ничего не могла остановить.
Быть может, я обманывала сама себя, думая, что могу все контролировать, что смогу даже избежать судьбы, которую для меня давным-давно выбрала Стая.
Глава 23
Ночь тиха, несмотря на то, что соплеменники окружали меня со всех сторон. Туман выглядел более темным, более серым, чем обычно, хотя он всегда кипенно-белый, и я спрашивала саму себя, не связано ли это с настроением Тамры.
Меня вели на летное поле. Высокая трава шелестела под ногами, пока мы двигались к центру. Горы — безмолвные свидетели — распластались своими зубчатыми хребтами по линии горизонта.
Облаченная в пышную мантию янтарного цвета, я ощущала себя жертвенным ягненком, которого вели на заклание. Когда мы прибыли на место, на котором целые поколения драко связывали друг друга узами брака, я положила на землю титановый круг. Я сделала это с легкостью. В ночи сияние сапфиров казалось еще прекраснее: чудесный голубой цвет, переливающийся множествами оттенков. Края титанового круга обрамлены только сапфирами — одним из самых твердых камней на земле. Это кольцо обозначало нерушимость союза между двумя драко.
Я старалась не смотреть на круг, даже когда меня туда препроводили. Встала внутрь него. Кассиан уже ждал на другой стороне кольца, одетый в мантию мерцающего черного цвета. На мгновение я смотрела лишь на его лицо, в полной мере обратившееся, как и моё.
Стая молчала и с восхищением наблюдала за всем этим.
Я не смотрела по сторонам. Не искала взглядом Тамру, хотя знала, что она здесь. Все вокруг наблюдали за тем, как меня готовили к обручению с Кассианом. Но я чувствовала только её взгляд на себе.
Чьи-то руки скинули с нас мантии и подвели к церемониальной чаше, из которой мы должны были выпить.
Мои губы прислонились к краю кубка, из которого поколения драко веками отпивали по глотку, чтобы скрепить свои узы. Так делали и мои родители. Я моргала, чтобы унять жжение в глазах. Это тяжелее, чем я думала. Делать это и твердить себе, что это не имело никакого значения, было труднее, чем я предполагала.
Это не настоящее обручение. Я вступала в связь не по своей воле, поэтому она не могла считаться истинной.
Я вспомнила слова мамы: «Что-то происходит, меняется, когда вас связывают в этом кругу, Джасинда».
Была ли она права? Теперь что-то изменится? Лицо Уилла стояло перед глазами. Я не могла позволить этому обряду забрать мои воспоминания о нем и заменить их Кассианом. Я не могла. И не позволю.
Я слизнула последнюю каплю вина с губ и смотрела, как Кассиан пил из чаши, украшенной драгоценностями, его губы прикасались к тому же краю, откуда я только что отпивала.
Северин что-то говорил, но я нарочно старалась не слышать его слов, его голос. Я уже была на обручальных церемониях. Знала, что он мог сказать. Я просто не желала слушать его.
Затем внесли её. Мою фамильную шкатулку с драгоценностями.
Я боролась с комом, внезапно подкатившем к горлу, и тяжелым взглядом взирала на шкатулку, думая о янтарном камне, которого там уже не было — мы его продали в Чапаралле. Я ощутила себя ревностным собственником, когда увидела, как рука старейшины опустилась внутрь ящика и рыскала в содержимом. У него не было на это права. Обычно это делали родители связанных узами пары, но в моём случае родителей не было.
Теперь настала очередь драгоценностей Кассиана. Его отец запустил руку в их фамильную шкатулку.
Драгоценные камни одновременно вытащили наружу. Я замигала, когда увидела прекрасную черную жемчужину, которую достали из ящика Кассиана. Она лежала на ладони его отца — идеально круглая. Из моей шкатулки выбрали янтарь. Я отчетливо помнила каждый камень в коробке и знала, что это последний янтарь, который там остался. Я знала, почему они выбрали его. Этот камень был больше всего похож на меня.
Жемчужину и янтарь высоко подняли в воздух, показывая их Стае. По камню из каждой фамильной шкатулки. Два камня, которые положили бы начало нашему общему наследию. Нашей собственной семье.
Ком в горле становился все больше и больше, и, несмотря на все мои усилия, я не могла от него избавиться.
Соединившись вместе, два камня излучали совсем другое сияние, другую энергию. Я слышала их тихую песню, пока наблюдала, как их помещали в новую шкатулку. Шкатулка покрыта черным лаком с огненно-красным извивистым узором, который выгравирован на крышке. Теперь она наша. Моя и Кассиана. Хотелось бы мне знать, как давно её изготовили для этого момента.
Теперь пришло время. Мы должны взлететь. Наш последний полет в роли свободных и независимых существ.
Смотря друг другу в глаза, мы оторвались от земли и воспарили в небо. Я не обращала внимания на резкую боль в раненом крыле и поднималась все выше, выше и выше.