– Не забудь, что мы швейцарцы.
– Но пропала-то она в Париже.
– Ты это можешь доказать?
– Я все ж таки попробую. Приятной тебе прогулки. Я делаю все, что в моих силах.
Он снова заснул и проспал до десяти часов утра. Его состояние от этого не улучшилось. Он безо всякого удовольствия выпил кофе и съел завтрак. Чуть раньше одиннадцати он уже был на улице дез Юрсен и следовал указаниям стрелок, нарисованных на стенах коридора. Так он добрался до кабинета N 4 и вошел в его двери раньше, чем успел прочесть «Входите без стука». Там за светлым и почти новым столом сидел полицейский в форме.
– Что вам угодно?
– Я хотел бы видеть начальника.
– Начальника нет, но есть главный комиссар. Хотите заявить об исчезновении?
– Случай довольно трудный. Мне бы хотелось лично встретиться с комиссаром.
Полицейский пододвинул к нему пачку листов бумаги, на которых были отпечатаны несколько вопросов. Он заполнил ручкой пустые графы, и полицейский исчез в коридоре.
– Комиссар занят. Он примет вас, когда освободится.
– По-вашему, это будет нескоро?
– Мне про это известно не больше вашего.
– У меня есть хотя бы пять минут?
– Разумеется.
– Я сейчас вернусь.
Он сбежал по лестнице и направился к первому попавшемуся на глаза бару.
– Стакан белого вина.
– Вуврей?
– Можно и его.
Ему было необходимо прочистить себе рот. Кофе и завтрак давили на желудок.
Стакан был небольшим, и он осушил его одним залпом.
– Еще один.
Он чуть было не заказал и третий, но верх взяла осторожность. Ему стало уже немного лучше. Он расплатился, выскочил на улицу и вскоре вновь занял свое место в кабинете, где сидел полицейский в форме.
– Главный комиссар не вызывал?
– Нет. Погодите-ка. Вот как раз от него выходит посетитель.
До них донеслись отдаленные голоса, затем шум шагов в длинном коридоре.
– Следуйте, пожалуйста, за мной.
Комиссар оказался широкоплечим мужчиной, курившим очень черную сигару.
– Присаживайтесь.
Сам он сел за свой стол.
– Кто пропал?
– Моя сестра.
– Несовершеннолетняя?
– Ей только что исполнилось восемнадцать.
– Она уже сбегала до этого?
– Нет.
– Как так получилось, что сюда пришли вы? У вас нет родителей?
– Есть. Но мой отец уже не столь охотно расстается с домом.
– Вы указали в своей анкете адрес гостиницы. Смею предположить, что это не постоянное местожительство вашей семьи. Где вы живете?
– В Лозанне.
– Вы швейцарец? Учитесь в Париже?
– Нет. Я учусь в Швейцарии. – А ваша сестра?
– Еще четыре дня назад... Нет, три дня... Я уже не знаю. Я был так ошарашен.
– В действительности ваш случай не имеет к нам отношения. Даже если бы вы жили во французской провинции, вам бы следовало действовать через префектуру, которая бы, в свою очередь, обратилась к нам. В общем, буквально на днях ваша сестра пропала. Вот только есть ли у вас доказательства того, что она в Париже?
– Да. Я напал на ее след, прошлой ночью, в ночном кабачке на улице Муфтар. Хозяин узнал ее по фотографии. А также дал мне точное описание ее одежды.
– Дайте мне это описание.
– Темно-коричневые брюки, желтый пуловер и замшевая куртка, как на мне.
– Название кабачка?
– "Червовый туз".
– Знаю. А она не могла остановиться у родственников или у друзей?
– Я виделся с теми немногочисленными друзьями, что есть у нас в Париже.
– Может быть, есть кто-то, кого вы не знаете?
– Я встретил одного такого. Это гитарист из СенЖермен-де-Пре, с которым они вместе проводили время в ее предыдущий приезд.
– Значит, она уже приезжала прежде?
– С согласия моих родителей.
Он вынул из кармана фотографию и протянул комиссару, который принялся внимательно ее разглядывать.
– Что она за девушка?
– Довольно сумасбродная. Бросила, не доучившись, коллеж. Затем перепробовала разные занятия.
– А как насчет мужчин?
– Были. Она начала свои эксперименты, как только ей исполнилось пятнадцать.
– Все так же с согласия ваших родителей?
– Нет. Этим она делилась только со мной. С самого начала она испытала разочарование, но тем не менее продолжала.
– У нее есть в Лозанне подруги?
– Когда она училась в коллеже, я их знал. Затем она стала более независимой. Часто выходила из дома по вечерам и возвращалась в час-два часа ночи.
– И ваши родители мирились с таким положением?
– Если бы ей стали Противоречить, это ничего бы не дало. Она все равно бы делала по-своему.
Комиссар жевал сигару, не скрывая удивления.
– Чем занимается ваш отец?
– Пишет книги по истории. Вы наверняка видели их в витринах книжных магазинов, поскольку его издают в Париже и его работы пользуются большим успехом. Он подписывается своим настоящим именем: Альбер Пуэнте. Он мог бы преподавать в Лозаннском университете, ведь он агреже.
– Если я правильно понял, он не очень-то занимается вами и вашей сестрой.
– Я думаю, что у него отбили охоту.
– А ваша мать?
– Мать спит и играет в бридж.
– Она пьет?
Почему он задал этот вопрос?
– Два-три стаканчика виски в начале вечера.
– Значит, ваша сестра пользовалась полной свободой. Почему же она приехала именно в Париж?
– Потому что для нее в мире существует только Париж. Даже не Париж. А Сен-Жермен-де-Пре, она была зачарована им.
Он рассердился на себя, ощутив что-то вроде суеверного страха за то, что употребил прошедшее время, и поправился:
– ...она зачарована им.
– Я не вижу, что могут сделать в этих условиях мои службы. Даже если мы ее найдем, мы не можем отвезти ее насильно в Лозанну, и вашим родителям там не заковать ее в цепи.
– Прочтите это письмо. Она отправила его, вероятно, с вокзала, когда садилась на поезд, и я получил его утром следующего дня.
Комиссар очень внимательно прочел письмо.
– Теперь я понимаю ваше беспокойство, – произнес он наконец, возвращая его Бобу. – Оставьте мне на всякий случай фотографию. Я размножу ее и вручу нашим агентам.
– А вам не кажется, что будет слишком поздно?
– Мы сделаем все, что в наших силах, мсье Пуэнте. Но согласитесь, ваша сестра ненадежная клиентка.
– Это так. Я смогу получить фотографию уже сегодня вечером? Мне она нужна, чтобы показывать ее людям.
– Зайдите около пяти. Дежурный вам ее вернет, он даже сможет дать вам еще две-три копии.
Он встал, затянулся сигарой и сжал руку Боба в своей сильной ладони.
Он остался в этом квартале и теперь обедал в небольшом ресторанчике для завсегдатаев, который нашел без труда, поскольку они встречаются в Париже почти на каждом шагу.
Сидя в одиночестве за столиком возле окна, он смотрел на проходивших мимо людей, но думал об Одиль. Может, и она сейчас ела в каком-нибудь бистро типа тех, что были в ее вкусе?
А может, куда более вероятно – особенно если она поздно легла спать, что она довольствуется тем, что грызет сандвич в своей постели, как часто делала дома?
Не без смутной тревоги он спрашивал себя, привела ли она уже в исполнение свой план или же дала себе еще несколько дней отсрочки.
Пребывала ли она в том же состоянии духа, как и когда писала ему отправленное с вокзала письмо? Если же нет и тогда была всего лишь временная депрессия, не жалела ли она сейчас, что отправила его?
Всякие мысли лезли ему в голову, и у него было чувство, будто с тех пор, как он в Париже, он ничего еще не сделал. А между тем он почти что отыскал ее в «Червовом тузе». Отправься он туда на сутки раньше, и он бы оказался лицом к лицу со своей сестрой.
Рестораны он не обследовал. Это было почти невыполнимой задачей для одного человека. В одном лишь Латинском квартале их несколько сотен. Столько же было и гостиниц, в которых она могла остановиться.