Вены напряглись у нее на шее. Я видел явственно, как пульсировала кровь. Но голос прозвучал мягко:
– У меня возникло подозрение, что вы становитесь наглым до такой степени, что мне, возможно, придется вышвырнуть вас вон.
– Но не раньше, чем я скажу то, что собирался сказать, – парировал я. – Насколько мне известно, водитель мистера Иджера – а у них, кроме имен, похожих на клички, есть еще и водители – сообщил Ларри Батцелу, что в ночь, когда исчез мистер О'Мара, мистер Иджер побывал в этой усадьбе.
Сразу видно, в этой женщине текла кровь старого вояки. Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она словно заледенела.
Я встал, вынул сигарету из ее ледяных пальцев и скомкал в белой нефритовой пепельнице. Усевшись на место, положил свою простреленную шляпу на обтянутые белым шелком колени.
Спустя мгновение она пришла в себя. Ее взгляд скользнул вниз и остановился на шляпе. Краска медленно заливала ее лицо, пунцовые пятна проступали на скулах. Она нервно провела языком по пересохшим губам.
– Я знаю, – нарушил я молчание, – что это неважная шляпа. Я не собираюсь дарить ее вам. Лишь взгляните на следы пуль.
Обессилевшая рука ожила и схватила шляпу. Глаза вспыхнули.
Она разровняла поля, взглянула на двери и вздрогнула.
– Иджер? – выдохнула она слабеющий звук. Это прозвучало как эхо, как далекий отзвук давно умерших слов.
Я медленно покачал головой и сказал:
– Иджер не пользуется двадцать вторым калибром, как ваш сын, миссис О'Мара.
Пламя в глазах мгновенно угасло. Наступила темнота, нет, скорее пустота, которая страшнее темноты.
– Вы его мать, – продолжал я, – что вы собираетесь предпринять?
– Милостивый Боже! Дейд! Он... стрелял в вас!
– Дважды, – напомнил я.
– Но почему? Почему же?
– Вы думаете, миссис О'Мара, что я многое знаю. Пока я только предполагаю. В этом деле все очень сложно. Если бы я знал, почему он стрелял в меня!
Она молчала, механически покачивая головой. Ее лицо снова превратилось в невозмутимую безжизненную маску.
– Я бы сказал, что он, возможно, не в силах справиться с собой, – предположил я. – Прежде всего он не хотел, чтобы я нашел его отчима. И потом, малыш слишком любит деньги. Вам это покажется мелочью, но это – существенная деталь в общей картине. Из-за неудачной стрельбы он потерял обещанный доллар. Незначительный штрих, но не в его маленьком мирке. И, конечно, он самый настоящий безумный маленький садист, рука которого зудит от желания нажать спусковой крючок.
– Как вы смеете! – вспылила разъяренная леди. Но ее вспышка ровным счетом ничего не означала. Она сама тут же забыла о ней.
– Как я смею? Смею! Давайте отвлечемся от того, почему он стрелял в меня. Я ведь не первый, не так ли? Вы не знаете, о чем я говорю? Вы, конечно, не предполагаете, что он сделал это умышленно?
Она молчала и не шевелилась. Я перевел дыхание.
– Поэтому, давайте поговорим о том, почему он застрелил Дадли О'Мару.
Я подумал, что в этот момент она вскрикнет, но я напрасно обольщался. Старик из оранжереи дал ей гораздо больше, чем высокий рост, темные волосы и безумно горящие глаза.
Она втянула губы, пытаясь облизать их, и буквально одно мгновение выглядела, как маленькая испуганная девочка. Черты ее лица заострились. Она медленно подняла руку, словно манекен, который дергают за ниточки, схватилась за белый мех вокруг шеи и так потянула, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Потом взглянула на меня.
Моя шляпа соскользнула с ее колен на пол. Звук этого падения был самым громким из всех, какие я слышал в своей жизни.
– Деньги... – ее голос напоминал карканье, – конечно, вы хотите денег.
– И как много денег я хочу?
– Пятнадцать тысяч долларов.
Я отрицательно покачал головой, упрямый, как собака ловящая свой хвост.
– Почти верно. Предварительный гонорар, так сказать Приблизительно столько, сколько нашлось в его карманах, и сколько взял Иджер за то, чтобы спрятать тело.
– Вы чертовски сообразительны, – в ее голосе прозвучала плохо скрытая угроза. – Я сама могла бы вас убить за это.
Я попытался улыбнуться:
– Верно. Сообразителен и не жалуюсь. Мальчишка убил О'Мару там же, где и стрелял в меня, при помощи того же нехитрого трюка. Я не думаю, что он заранее задумал убийство. Он ненавидел отчима, но не собирался убивать его.