Он сверял отражаемое в зеркале с меняющимися на экране картинками, без конца повторял движения, позы, играл губами, бровями, лицевыми мышцами, имитировал голос Самого, пока, как ему казалось, не добивался максимального соответствия оригиналу. В такие минуты он казался себе посвященным в некое таинство, в магическое действо, ему было уготовано то, что недоступно остальным, а всего-то навсего – забавная игра случая, лукавая гримаса природы, причудливый расклад генов, удивительная случайность оказаться как две капли воды похожим на Верховного Властелина.
Интересуясь этой проблемой, он согласился с теми, кто считает: природа, точно конвейер, выдает постоянно копии одного и того же человека, делает она это и единовременно, порождая с десяток копий, а, бывает, тиражирует одинаковых людей спустя какие-то интервалы времени. Но никто и никогда не вел этим копиям строгий учет. На самом деле мир полон двойников. Просто мы живем в полном незнании, что где-то за тысячи километров живет наш генетический аналог. У него все как у “матрицы”: и волосы того же цвета, и глаза, и рост, и вес, и даже отметины вроде бородавок или родимых пятен. Но самое фантастическое, что у него еще и характер, и темперамент такие же, как у оригинала. А если оригинал и двойник попадают в аналогичные жизненные условия, то и судьбы складываются похоже. Бывали в истории моменты, когда начинали расползаться странные слухи – у какого-то видного политика, правителя, всемирно известного деятеля появилась точная копия. Очень много таких двойников использовали свою внешнюю схожесть с правителем, чтобы узурпировать власть. Других специально искали и нанимали, чтобы обезопасить знаменитого человека…
Мир похож на буддистское колесо Сансары – бесконечный круговорот перевоплощений; история связана жесткими нитями судьбы, и на самом деле ее события предопределены. Только с очень близкого расстояния события кажутся нам набором случайностей, на самом деле, если посмотреть на ту же их цепочку из будущего, они образуют твердо проведенную линию. Двойники в этой череде событий играют роль “страховочного пояса”: если история грозит вырваться из-под контроля, природа направляет ее в нужное русло, иногда для этого она и вводит двойника…
Размышления на эту тему возвышали Двойника в собственных глазах.
Вот только насчет схожести судеб… Ничего подобного – Верхов-ный Властелин может быть только один, и никакой его Двойник и помечтать не смеет о подобной карьере, за такие мысли крамольные голову враз снимут. И все-таки, мчась в лимузине по пустым, загодя перекрытым трассам, машинально фиксируя летящие в обратном направлении здания и пешеходов, иногда против собственной воли Двойник воображал, что это он – Верховный Властелин – спешит, по обыкновению опаздывая, на важные встречи и выступления, это его, все еще боготворимого народом, охраняют лучшие бодигарды, это ему поклоняется седьмая часть земной суши. Заполошные мысли, которых он потом стыдился, от которых открещивался, овладевали всем существом Двойника, проникали в подкорку сознания, рождали ощущение безмерной силы и могущества, длилось это считанные секунды, но этот квант времени возносил его над миром подобно ракете, рождал в душе безмолвное ликование и восторг…
2.
Будильник сторожил его сон, чтобы каждое утро в 7.25 разрядиться знакомой до боли мелодией “С чего начинается родина?” и после секундной паузы исполнить прежний, советский, гимн страны, долженствующий проникать в глубины сердца и души величественным, державным звучанием и такими близкими, родными словами: “Союз нерушимый республик свободных…”
Ничего в глубины сердца и души Двойника при первых аккордах гимна не проникало, он бы с удовольствием засунул бы противно вере-щавшую железяку куда подальше, однако этого нельзя было делать – все в его казенной двухкомнатной квартире дома охраны было под контролем. Гимн нынешний он не любил, особенно слова, они отдавали угаром кичливой гордости и неподобающей самоуверенности, но признаться в этом по понятной причине не мог никому. Разве что дочери, однако не делал этого, дабы не поощрять ее на развитие и углубление подобных опасных мыслей. И так она много чего говорит, как бы боком не вышло ей и ему… Из всех слышанных им гимнов более остальных нравились итальянский, американский и еще израильский. Об этом также следовало помалкивать в тряпочку.