Читать онлайн "Исчезновение" - Перек Жорж - RuLit

Скво предложила всем собраться вокруг круглого индейского ковра, затем вооружилась множеством! диковинных вещей.

Ольга тихим голосом, почти шепотом, предупредила:

– Скво никогда не начинает свои рассказы, пока не смягчит божественный гнев мольбой о прощении, которую Великий Маниту не услышит, если мольба эта не будет сопровождаться строго выполненным обрядом, его устный канон сформулировал и кодифицировал Великий Сачмо[213] при основании Клана двадцать восемь раз по двадцать восемь лет назад, и он, передаваясь от отца к сыну, дошел до наших дней.

На труднопонятном жаргоне Скво возвестила устный канон Великого Сачмо, сообщая одно за другим необходимые предписания, подкрепляя свою речь действом, которое исполняла с особенной тщательностью, – гости лицезрели его с неослабевающим интересом:

– О Великий Сачмо, вот уже двадцать восемь раз по двадцать восемь лет, как ты обучил нас тонкому искусству смягчать ужасный гнев Великого Маниту. Сегодня я действую, как надлежит, подобно тебе. Прежде всего ты входишь в темный вигвам. Берешь свой мешок, открываешь его, достаешь черный томагавк. Затем ты кладешь на круглый ковер шесть белых стебельков алжирского ковыля, некогда зачерненных японским карандашом, три горшка, из которых достаешь табак, конец трута, длинную трубку. Затем, открыв свой колчан, лежащий на угловом луче ковра, ты точишь одну за другой разящие стрелы с заостренными зазубринами. Позже ты сменяешь городские брюки на деревенские штаны, затем совершаешь три омовения. Наконец ты готов – склонившись над ковром, воцаряя покой в душе своей, – обратиться к Великому Маниту со смягчающей его гнев речью: «О Великий Маниту, ты не видишь здесь ничего, но ты знаешь все. Нам известна сила твоей власти: она идет от совы к броненосцу, от гавиала[214] к урубу,[215] от сокола к ондатре, от лани к вапити,[216] от шакала к меченосцу, от бизона к яку, от черной птицы-трубача в его тяжком полете к зорилле,[217] чье мясо не имеет никакого вкуса. Сегодня мы тронемся в путь, ибо прежде нас тронулись миллионы, приступим к построению в плоти нашей, в сердцах наших основоположного возгласа, из которого родятся наши племена. Великий Маниту, ветхий Кустарь, будь бдителен сегодня и всегда!

Глава, из которой становится известно, что украшения в пупке достаточно для признания незаконнорожденного ребенка

Скво упала плашмя, лбом касаясь пола, вытянув руки, затем, живо подскочив, трижды перекрутилась вокруг себя.

– Вот Скво и закончила свое заклинание, – сказала Ольга. – Великий Маниту улыбнулся ей. Сейчас мы узнаем, что же это такое – Заир.

– В Индии, в городе Масулипатам Заиром был ягуар; на Яве – факир-альбинос из госпиталя в Сура-карте, которого забросали камнями; в Ширазе – октант,[218] который Ибнадир Шах[219] бросил в глубокие воды; в застенках у Махди[220] – хранимый в отрепьях парии компас, которого коснулся Освальд Карл фон Слатин;[221] в Альгамбре – Абду Абдаллах;[222] в Гранаде, согласно Зотанбургу,[223] – жила в ониксе фронтона одного здания; в Тунисе, в казбе[224] города Хаммам-Лиф, – темное дно одного колодца; в Аргентине, в Байя Бланке, – уголок мелкой монеты, о который поранился, как гласит предание, сам Борджиа.

Чтобы знать все о Заире, нужно целиком погрузиться в огромнейший том, который Юлиус Барлах[225] опубликовал в Данциге в конце Kulturkampf[226] Отто фон Бисмарка, вместив в него массу ценной информации, касающейся Заира, использовав в том числе оригинальную рукопись доклада Артура Филипа Тэйлора.[227] Вера в Заир родилась в недрах ислама в конце австро-турецкого конфликта. На одном арабском наречии «Заир» означает «светлый», «положительный»; говорят также, что имеется двадцать шесть имен, предназначенных воспевать Аллаха, одно из них – Заир.

Сначала Заир имеет вид обычный, даже банальный: он может быть чудаковатым человеком или любым предметом – булыжником, монетой, шмелем, часовым механизмом. Но люди эти или же эти предметы всегда наделены безграничной властью: кто увидел однажды Заир, никогда уже не сможет его забыть и его конец будет страшен.

Прежде всех о Заире заговорил один факир из Исфахана.[228] Он поведал, что однажды нашел в Ширазе в фундуке, медный октант, «устроенный так, что он очаровывал всякого, кто его увидел, навсегда». Артур Филип Тэйлор в своем длинном докладе, который он сделал в Бхуи, в предместье Хайдарабада, привел довольно удивительную фразу: «Увидеть ягуара» – произнося ее в разговоре о каком-либо человеке, люди имели в виду, что этот человек либо сумасшедший, либо святой. Тэйлору пояснили, что они таким образом намекали на галлюцинирующего ягуара, который бил лапой каждого, кто его увидел, ибо он продолжал нападать на этого человека до самой его кончины. Ему было также сказано, что всегда существует хотя бы один Заир; в далеком темном прошлом существовал талисман, который называли Йауком, затем Ясновидец Иррауади, носивший чалму, украшенную нечистыми драгоценными камнями, или волк, сделанный из тонкой золотой ленты. Он сказал также: никто никогда не войдет в глубь Аллаха.

В Азенкуре Заиром был опаловый шатон,[229] яйцевидный, не больше лотоса, на который были нанесены три клейма: вверху виднелась трехпалая рука Астарота; в середине – горизонтальная восьмерка, наверняка обозначающая Бесконечность; внизу – не совсем завершенный круг, заканчивающийся чертой, скорее прямой.

Появился Заир при одном волнующем обстоятельстве. Вечером двадцать восьмого апреля в дверь позвонил человек. Я пошла открывать. Это был приземистый губастый, чуточку похожий на проходимца мужчина. На нем был белый рабочий халат, который наверняка и составлял все его богатство.

– Я прошел долгий путь, – начал он, – я голоден и хочу пить.

– Убирайся прочь, бродяга! – прикрикнула я.

Он смерил меня с головы до ног долгим взглядом. Я собралась уже было схватить палку, когда он внезапно сказал:

– Нет. У меня есть одна штучка для Клиффорда.

– Покажи!

– Нет, – упорствовал он, – она для него, не для тебя.

– Ну, ладно, – сдалась я, – жди меня, а там посмотрим.

Я прошла в жилую комнату, где Аугустус заканчивал ужин, ел на десерт фрукты.

– Там один тип хочет вас видеть, – сказала я ему.

– Он назвал свое имя?

– Нет, не пожелал. Но он просил передать, что у него есть какая-то вещь для вас.

– Он похож на жулика?

– Нет, скорее, на бродягу.

– Он знает мое имя?

– Да.

– Хорошо, тогда впусти его.

Человек появился. Он уставился на Аугустуса с видом, скорее удивленным, нежели непочтительным.

– Аугустус Б.Клиффорд?

– Да. Можно ли узнать твое имя?

– У меня нет имени, поскольку меня никогда не крестили. Но есть симпатичное прозвище, хотя и несколько необычное: Трифиодорус. Вам нравится?

– Трифиодорус так Трифиодорус, – ответил, растерявшись, Аугустус.

– Так вот, – продолжал Трифиодорус, – три дня назад в Аррасе ко мне подошел один кардинал. Вид у него был сокрушенный. «Ступай, не медля, – приказал он мне, – отыщи в Азенкуре Аугустуса Б.Клиффорда. Скажи ему, что у него есть сын, новорожденный, который кричит сейчас в гражданском госпитале».

– Сын! – завопил Аугустус, рухнув на задницу. – Но, именем Тевтата,[230] кто произвел его на свет?