НОЧЬ
Почему же... откуда же... я чувствую притаившуюся в городе угрозу? Неужели я наконец-то дожил до паранойи? Нет, это инстинкт - он не может лгать: инстинкты отрабатывались многие тысячи лет. Любовь? Надежда? Тошнота? Ошибка? Файл не найден? Ночь темна? Это может занять несколько минут...
Вот в темноте сияют огнями ворота того самого парка, где мы с тобой когда-то гуляли. Из репродукторов на столбах льётся музыка Чайковского из «Лебединого озера». Всё неестественно спокойно, слишком спокойно! Много же я сегодня принял спиртного. Это всё с непривычки. Кажется, начинается. Чёрные тени спускаются на землю - железобетонные горгульи мегаполиса. Воют сирены. Колонна автобусов с мигалками и военной символикой. По улице бежит человек, в руке у него что-то поблёскивает. Это же пистолет! Он вскидывает руку, и тёмный переулок озаряется яркой вспышкой. Оглушающий хлопок и сладковатый запах. В ответ, откуда-то из-за угла слышится такой же звук. Выскакивает целая группа людей в военной форме. Они бегут в мою сторону. Не знаю почему, но я тоже побежал, я понял: мне нужно убежище, чтобы убежать. У меня над головой противный визг воздуха и за ворот плаща и на лицо падает штукатурка. Я нагибаюсь в три погибели и делаю кувырок, прячась за неработающий ларёк. Слышен рокот вертолётных роторов. Кто-то кричит в мегафон о соблюдении спокойствия и, что всё в порядке, можно не париться - это учения. Конечно! Нет вопросов! Я так и понял! В мыслях не было!
Где-то слышен лай собак, эхом отражающийся в колодцах дворов. Я тяжело дыша, подбегаю к твоему подъезду, уголком сознания отмечая, что возле него припаркован серый «Опель» седан, номерной знак XQ 237 22 R, принадлежащий Сержу Брохловски, 37 лет, не женат, окончил медицинский университет, работает хирургом в клинике № 64, отношения с коллегами сдержанные, пользуется авторитетом, яркий интроверт.
В кустах возле подъезда притаилась группа ацтеков с копьями и дротиками наизготовку. За спиной у них жертвенный алтарь с горящими по периметру смоляными факелами. В открытом багажнике какого-то синего «Форда», стоящего рядом лежат шевелящиеся мешки. «Странно - подумал я, - разве Ацтеки умеют водить «Форд»? Меня они пропускают и мне кажется, что в этом кроется какой-то подвох. Я заскакиваю в лифт, нажимаю кнопку «3», и слышу, как на улице грянул раскатисто гром, видно молния сверкнула, как только я успел влететь в подъезд. Лифт останавливается на третьем этаже. Я, сквозь балконную дверь с площадки вижу, как на небе сверкают сотни зарниц, высвечивая изломанное лезвие городского силуэта. Мощный поток ветра захлопывает дверь у меня перед носом. Раздаётся шипение тысячи капель. Я трясу головой, словно меня окатили из брандспойта. Подхожу к твоей двери и долго не решаюсь нажать кнопку звонка. В лифтовой шахте заунывно, по-звериному, завывает ветер. Где-то в вдалеке слышны короткие автоматные очереди. Я облокачиваюсь на дверь и, вдруг, чувствую, как она поддаётся: дверь не заперта! Я, тихо, словно шпион, на цыпочках, пробираюсь по коридору к приоткрытой двери в гостиную. Я слышу... странные стоны и вдохи. Я заглядываю в щель двери и врастаю в землю, словно соляной столб: я вижу, как в центре комнаты стоишь обнажённая ты. Ты стоишь развратно отклячив свой зад, а позади стоит Серж и преспокойно пялит тебя! Перед вами, на треноге, укреплена видео камера, за которой стоит Энрике, выполняющий видно роль оператора. Он тоже голый, и во время съёмки поддрачивает вялый свой член. А ты смотришь в объектив закрытыми глазами и на губах твоих играет похабная ухмылка, какую можно встретить на любом вокзале у ярко раскрашенных женщин. Ты колышешь бёдрами с тихими шлепками надеваясь на Сержа, а он при этом очень комично похрюкивает, высунув на сторону кончик своего языка.
- Вставь ей как следует, - кричит заведённый Энрике, - дай этой суке жару...
Ты исторгаешь оргазменный вопль. Энрике, не выключая камеру, подскакивает к вам с Сержем, грубо отбрасывает тебя на диван, становиться на колени, берёт член Сержа в рот и начинает сосать, жадно причмокивая. Серж дёргает бёдрами, и дико верещит.
Я чувствую тошноту, медленно пятясь к входной двери. Ещё некоторое время я слышу клёкот Сержа и чавканье Энрике. Я ломаю шею лебедю и аккуратно складываю всё это на трюмо. Я оставляю дверь открытой. Я ухожу в грозу, к ацтекам, к непонятным мне выстрелам. Затем кадр затемняется.
* * *