Эти сентенции наверняка вызвали бы у тебя бурю восторга - такой изысканный жонгляж пустотой и одиночеством, такое тяготение к форме. Содержание лишено всякого смысла, потому что погружает в чужеродную среду, а форму можно посмотреть не поранясь, и пройти в другой музейный зал.
* * *
Самое напряжное, что половину материала я уже сдал, и половина эта, мягко говоря, не лучшее, что я когда-либо писал. Аль порвёт меня на десять тысяч японских оригами, если я скажу, что материала не будет. Как не будет? А так, молча. Почему же его не будет, твою мать раз - эдак!? Потому, что это пшик. Мыльный пузырь, дохлорожденный гомункулус, измышления психопата на тему выеденного яйца. А какого же хрена ты раньше об этом молчал, школьница истеричная!? ЭТО ЖЕ МАЛОДУШИЕ! КОНТРАКТ ВЕДЬ ПОДПИСАН!!! ЭТО ВСЁ ИЗ-ЗА ТВОЕЙ ЧЁРТОВОЙ СУКИ! ТЫ БАШКОЙ ИЛИ ЧЛЕНОМ ДУМАЕШЬ?!! Меня сошлют на галеры, а потом продадут арабской секте гомосексуалистов, чего я, кроме шуток, сильно опасаюсь. Фальшивые документы, вариант "Це", новый пароль "Исчезновение", звучит не очень, но подходит по ситуации. Сложнее всего - промывка мозгов и инсталляция ложных воспоминаний. Придётся за двадцать четыре часа измениться целиком и полностью, узнать смысл бытия, стать человеком с чистой совестью и биографией, побороться с тошнотой, но разве это возможно? Начать писать, когда в голове продолжительное длинное мычание? Войти в одну и туже реку двумя разными людьми, а выйти по очереди, в шахматном порядке и одним и тем же?!
* * *
Меня тошнит. Сегодня в десять утра на вокзале возле супермаркета меня скрутило так, что я чуть не проблевался. Это могло случиться прямо в центре привокзальной площади. Странная связь эстетических и физиологических процессов. Я растерян. Опять еду в метро до конечной станции. Сегодня же, часом раньше описанного, я видел на платформе свою бывшую одноклассницу, такие встречи меня обычно пугают, не смотря на то, что память моих соучеников, к счастью коротка. Она считалась самой красивой девочкой в классе, но почему-то один я, из всех мальчиков, избежал участи первой юношеской любви к ней.
Она высокомерно глядела сквозь меня, когда я попадался на пути ее взгляда. Мнимый гранит, вся в мехах и какой-то коротко остриженный ублюдок в кожаной куртке держит ее под руку. Она могла бы меня прикончить, прямо здесь на платформе. Просто подошла бы и сказала: "Привет, а ты изменился, как у тебя дела". И всё. И мне крышка. Я чуть не умер со страха, когда ее зрачки сузились, и она задержала взгляд на моем лице: что-то похожее на подозрение мелькнуло в ее глазах. Но, слава Богу, тревога оказалась ложной. Было идиотское ощущение, что я глубоко законспирированный агент несуществующей державы, находившийся на волосок от провала. У меня возникло непреодолимое желание уехать куда-нибудь в такое место, где у меня нет никаких воспоминаний, например в Монако, а ещё лучше в Борнео, а ещё мне нравиться слово Тырговиште или Сен-Анн-де-ла-Покатьер.