- Ты не видел Мари? - спрашивает он.
Макс не подозрителен, он просто параноидально вкрадчив: это мне не мешает, хоть и тревожит иногда. Тут подозрительность играет роль некой овцы, под шкурой коей более серьёзная суть волка-параноика, готового выскочить в самый неожиданный момент в сторону любой цели. Например, когда он был зол на Мари за её несуществующий роман с импресарио, он так нагрубил дорожному инспектору, что на два месяца лишился прав. Причём не понятно кого и в чём он пытается уличить: наверное это детская обида на то, что Деда Мороза не существует. Когда у них возникли первые трения в совместной жизни, (чего долго ждать не пришлось) Мари, личность по своему не ординарная и вспыльчивая, после скандалов, пытаясь загладить некую неловкость, покупала в супермаркете дорогое вино, ароматные свечи с запахом ежевики, одевала кружевное бельё с чулками и ажурным поясом, ставила компакт какого-нибудь сентиментального старья, типа Стинга, и таким образом встречала Макса дома после работы. Макс ввергался от этого в жуткую панику, после чего шёл в ближайший бар и надирался там, как скот. Потом он заваливался среди ночи ко мне и начинал жаловаться на жизнь: "Мари хочет меня унизить! Она пытается доказать, что в её пизду поместятся все, даже я. Но тут она ошиблась: не на того напала! Я в её контейнере лишний! Я развожусь с ней! Во сколько открывается муниципалитет, не помнишь случайно?"
Наутро он просил прощения, что потревожил, и уходил на работу с головой в виде Свинцового Дирижабля. Эта чёткая повторяемость давала ощущение надёжных и глубоких отношений.
- Она покупает пуговицы, - сказал я Максу, чтобы он успокоился в своей тяге к фантазиям.
- На кой хрен ей понадобились пуговицы?! - взорвался он, - Её мужики их отрывают - вот пусть и сами...
- Я сказал ей то же самое...
- А как вы с ней встретились? - Макс с подозрением нахмурился.
- По объявлению в газете «Знакомства».
- Ты всё шутишь? - мрачно ухмыльнулся он.
- Макс! Я просто позвонил ей из поезда.
- Да я понимаю! Что ты сразу оправдываешься!
- Жена Цезаря вне подозрений.
- Ну, как съездил?
Я понял, что его надо сбить с темы, пока не стало поздно.
- Дело в том, Макс, что я только что приехал, и вижу, что ты здорово этому рад.
- Извини старик, я, правда, рад - за неё переживаю...
- Ты следишь за ней, а потом мастурбируешь?
- Нет! Ты что, сумасшедший?!!
- Ну, тогда пойдём, пропустим по стаканчику...
Его ребёнка Мари воспитывает сама и близко Макса к нему не подпускает, объясняя это тем, что сын за отца не в ответе. Макс даже его толком не видел ни разу, но зато всем говорит, что у него есть "дивный златокудрый мальчик, которого я воспитываю, как надо!" и показывает всем его фото в портмоне. Каждую среду Макс паркует свой BMW возле детского сада, но как человек уважающий решение суда не заходит за ограду. Он смотрит сквозь прутья на резвящихся у песочницы малышей, высматривая своего, и плачет, т.к. уже заранее залил глаза джином. А в бардачке он возит книгу под названием "Половая жизнь женщины".
КУНДЕРА ОБУЗДАЛ СВОЮ КУНДАЛИНИ (заголовок передовицы)
КОМАРЫ-МУТАНТЫ ВЫПИЛИ КРОВЬ У СОРОКА МЕДИКОВ!
Искусственные РАИ (часть II)
Лирическое отступление № 2372/ 45
Кто назвал Чезаре Бодлера наркоманом? А что по-вашему происходит? Я не хочу говорить о людях употребляющих наркотики или имеющих более двадцати идей в сутки, я говорю об обыкновенных людях, которые жуют клеёнку бытия, подобно рассеянной корове. Это то же самое. Подойдите к Корове и спросите у неё, зачем она жуёт клеёнку? Вам! Это я вам говорю! Что?! Она не знает? Она говорит, что в этом состоит её концепция ухода от реальности при помощи культивирования Системы Вечных Приоритетов и Традиций? Она посылает вас на хуй!? Неслушайте её Бога ради! ОНА ГОНЕТ!!! Она понимает, что если посмотреть на неё не предвзято, то она будет выглядеть в лучшем случае, как священное животное, которому разрешили срать на улице. И мы делаем точно также: ведь прикрыться грамотной телегой и послать - это очень удобно всеееем! Перенаселение (понятно), массовая культура (естественно), но до чего же смешны эти жалкие попытки внедрить сейчас ценности цивилизации девятнадцатого века с её велосипедами, дирижаблями презервативами из рыбьей кожи и погнившим консерватизмом. Такое ощущение, что никто просто не думает ни хрена! А самое несмешное, что из-за этих имперских амбиций под угрозой оказываются жизни таких простых бойцов невидимого фронта, как мы: от нас могут отказаться и свои и чужие, а мы при этом должны скрывать наши чувства, делая вид будто нам всё до Элвиса Пресли.