Итак, я остановился на мысли о каком-то подвохе. Скорее это не мысль даже а ощущение. Будем же последовательны, как говаривал старина Евклид: две параллельные прямые не пересекаются, а раз пересеклись, действуют другие аксиомы и теоремы. Плоскость искривилась, нарушились сложные линии ацтекских зодчих и Ирэн, поздним августовским вечером сидящая на открытом балконе, выложенным плиткой цвета кофе с молоком и читающая книгу с чашкой аналогичного напитка, выглядит безжизненной фотографией с выцветшей надписью: «На память...». А ведь ощущения времени чертовски субъективно... Может всё дело во мне? Но я до сих пор люблю...
Еду в метро и сжимаю двумя пальцами розу у самого бутона, словно душу лебедя. Роза вот-вот укусит. Странно, но только сейчас понимаю, почему цветы дарят любимым. Короткое и правдивое признание, макет любви:
1. Неожиданность
2. Пышный расцвет
3. Увядание
(завязка, кульминация и развязка...)
Эта роза для твоей фотографии. Может быть принеся в жертву ни в чём не повинное растение, древний идол распухнет кровью реальности и оживёт? Наша любовь похожа на многоточие, которое началось за долго до моего отъезда.
Вагон напоминает мне коридор древней пирамиды, только фрески по краям голографически объемные. А куда ведёт этот тоннель?
Белый кафель станции подземки будит в памяти ту операционную. Я вижу на фоне этой стены костлявое лицо Сержа в очках с толстой роговой оправой (не признаёт контактных линз, а оперировать ни кому не доверяет), я посетил его сразу после Мари.
- Привет, - сказал он мне, таким тоном, будто я и не уезжал никуда, - давно приехал?
- Здравствуй, - вешаю на крючок плащ и шляпу, - сегодня утром.
Странно он себя ведёт, мой «старый другггг». Я поддерживаю эту игру, чтоб выиграть время. Мне надо адаптироваться. А пахнущий формалином Серж рассекает скальпелями глаз моё лицо, в надежде побольше узнать ничего не спрашивая.
- Адаптировался?
- Что?
- Я спрашиваю, где остановился? - говорит он, словно что-то скрывает, откупаясь от меня чашечкой ароматного кофе.
- Пока в отеле, - отвечаю я.
- Сколько же ты отсутствовал?
- Сам уже забыл...
Закуриваю сигарету от предыдущей, и выпускаю дым в потолок.
- Ты много куришь.
- С каких это пор ты проповедуешь здоровый образ жизни?
- Да не в этом дело, - усмехается он, - просто перестаёшь чувствовать вкус табака.
А я такой, Серж! Я не накуриваюсь одной. Я курю, когда хочется, ем, если голоден, занимаюсь любовью, как заблагорассудится. Ты врач, Серж - это многое объясняет, хотя лучше бы ты стал математиком. Даже сейчас, ты не просто разговариваешь со мной: ты доносишь информацию до моих ушей, делишься впечатлениями с моей печенью, спрашиваешь мнение моего кишечника, что-то втолковываешь моему половому члену, перекидываешься мыслями с моим мозгом. Ты холодный вивисектор. Месяц делишь на недели, год на месяцы. А меня не было всего каких-то двести восемьдесят дней. Странно, но сегодня ты ничего не помнишь. Что же ты скрыл за чёрным, как ночь, гостевым кофе??? Может это просто не тот город из которого я уехал.... Как в фантастическом романе, когда человек возвращается домой после долгой отлучки, а его никто не узнаёт, потому что это другой город и прошло двадцать лет...
Нас с Ирэн ты всегда считал опасными маньяками, которые нуждаются в постоянном наблюдении специалиста. Этот анатомический театр превратился в своеобразную игру, которая нас так забавляла.
Но сейчас что-то изменилось. Под очками с толстыми линзами я улавливаю тень страха.
Вообще, Серж раньше был прекрасным собутыльником. Внешне он почти никогда не пьянел (« я же медик - у меня спирт в крови»), и мы частенько запираясь в его операционной, любили обсуждать новые книги, обменивались интересными видеокассетами и болтали о жизни. Это один из не многих моих одноклассников, с которым я поддерживал отношения, хотя давно уже живу в другом городе: иногда даже в двух сразу.