— Ты к чему клонишь? — спросила Анна, протягивая мне чашку обжигающего кофе.
— Судя по всему, того, что искал этот человек, в редакционном компьютере не нашлось; поэтому ему пришлось обыскать квартиру Стефани. Видимо, безуспешно, раз он пошел на риск — вернулся на следующий вечер и ее поджег. Зачем ему это делать, если не для того, чтобы уничтожить документы, раз не удалось их похитить?
— Значит, то, что мы ищем, возможно, еще существует в природе! — воскликнула Анна.
— Вот именно, — кивнул я. — Но где?
Я выложил на стол детализацию звонков и выписки с банковской карты Стефани, которые забрал накануне в окружном отделении полиции штата.
— Попробуем для начала понять, кто звонил Стефани, когда она вышла из «Кодиака». — Я порылся в бумажках и извлек список последних исходящих и входящих звонков.
Стефани звонили в 22.03. Потом она сама дважды звонила на один и тот же номер. В 22.05 и в 22.10. Первый звонок длился меньше секунды, второй — 20 секунд.
Анна села за компьютер. Я продиктовал ей номер, с которого Стефани звонили в 22.03, и она ввела его в поисковую систему, чтобы определить абонента.
— Ни фига себе, Джесси!
— Что? — спросил я, бросаясь к экрану.
— Это номер телефонной кабины в «Кодиаке»!
— Кто-то звонил Стефани из «Кодиака» сразу после того, как она оттуда вышла? — удивился я.
— За ней кто-то следил, — сказала Анна. — Все то время, пока она ждала, за ней наблюдали.
Я снова взял список и подчеркнул последний номер, который набрала Стефани. Продиктовал Анне, она ввела его в систему.
Имя, которое высветилось на компьютере, повергло ее в изумление.
— Нет, это какая-то ошибка! — произнесла она, внезапно побледнев.
Она попросила меня повторить номер и яростно заколотила по клавишам, заново вводя ряд цифр.
Я подошел к экрану и прочел написанное на нем имя:
— Шон О’Доннел. В чем дело, Анна? Ты его знаешь?
— Еще бы мне его не знать, — растерянно ответила она. — Это один из моих полицейских. Шон О’Доннел — коп из Орфеа.
Мы показали распечатку звонков Гулливеру, и он не смог отказать мне в просьбе допросить Шона О’Доннела. Вызвал того с патрулирования, усадил в комнате для допросов. Когда мы с Анной и Гулливером вошли туда, Шон с трудом привстал со стула, словно его не держали ноги.
— Может, скажете, что стряслось? — беспокойно осведомился он.
— Сядь, — бросил Гулливер. — Капитан Розенберг хочет задать тебе несколько вопросов.
Он сел. Мы с Гулливером устроились за столом напротив, Анна встала поодаль, у стены.
— Шон, мне известно, что Стефани Мейлер звонила вам вечером в понедельник, — сказал я. — Вы последний, с кем она пыталась связаться. Что вы от нас скрываете?
Шон закрыл лицо руками.
— Капитан, я полный мудак, — простонал он. — Надо было рассказать Гулливеру. Да я и собирался! Мне так жаль…
— Но вы этого не сделали, Шон! Значит, вы должны все нам рассказать сейчас.
Он тяжело вздохнул и начал:
— Мы со Стефани встречались, недолго. Познакомились в баре какое-то время назад. Это я к ней подошел, она, по правде сказать, была не в восторге. Но все-таки разрешила взять ей бокал вина, и мы немножко поговорили. Я не думал, что из этого что-нибудь выйдет. А потом я ей сказал, что я здешний коп, из Орфеа: тут она как будто сразу включилась. И держаться стала иначе, и всяческий интерес ко мне проявлять. Мы обменялись телефонами, несколько раз встретились. Не больше. Но две недели назад все вдруг закрутилось. Мы переспали. Всего один раз.
— Почему вы расстались? — спросил я.
— Потому что я понял, что ее интересую не я, а архивы отдела.
— Архивы?
— Да, капитан. Очень это было странно. Она мне несколько раз про это говорила. Хотела, чтобы я непременно ее туда отвел. Я думал, она шутит, говорил, что это невозможно, само собой. И вот две недели назад просыпаюсь я в ее постели, а она требует, чтобы я пустил ее в архив. Словно я ей обязан за то, что провел с ней ночь. Меня это жутко задело. Я ушел в бешенстве, дал ей понять, что не желаю ее больше видеть.
— И тебе не стало любопытно, с чего это ее интересует архив? — спросил Гулливер.
— Стало, конечно. Какая-то часть меня страшно хотела это выяснить. Но мне не хотелось показывать Стефани, что мне интересна эта ее история. Я чувствовал, что она мной манипулирует, а мне она нравилась по-настоящему, и мне было больно.
— Вы встречались после этого? — спросил я.
— Один-единственный раз. В прошлую субботу. Она мне в тот вечер несколько раз звонила, а я не брал трубку. Думал, она отстанет, но она названивала беспрерывно. Я был на дежурстве, ее назойливость действовала мне на нервы. В конце концов я разозлился и сказал, чтобы она ждала у своего дома. Я даже из машины не вышел, сказал, что, если она еще раз мне позвонит, я подам жалобу на домогательство. Она ответила, что ей нужна помощь, но я ей не поверил.