— Да, майор. Почту за честь.
Я чувствовал, что Маккенна колеблется.
— Это будет твое первое крупное дело, — сказал он, — а Джесси еще неопытный инспектор.
— У Розенберга отличный нюх, — заверил я. — Положитесь на нас, майор. Мы вас не подведем.
С минуту подумав, майор кивнул:
— Хочется дать вам шанс, Скотт. Вы с Джесси мне нравитесь. Но смотрите не облажайтесь. Ведь когда ваши коллеги узнают, что я доверил вам такое важное дело, крику не оберешься. С другой стороны, могли бы просто быть здесь! Где их всех, к дьяволу, носит? Разъехались по отпускам, что ли? Дебилы недоделанные…
Майор окликнул Джесси и гаркнул в сторону, так чтобы всем было слышно:
— Скотт и Розенберг, поручаю расследование дела вам!
Мы с Джесси были полны решимости оправдать доверие майора. Всю ночь мы провели в Орфеа, собирали первые сведения. Когда я высадил Джесси у его дома в Куинсе, было почти семь утра. Он предложил мне зайти выпить кофе, я согласился. Мы оба валились с ног от усталости, но были слишком взбудоражены, чтобы уснуть. На кухне, пока Джесси возился с кофеваркой, я стал записывать свои соображения.
— Кто мог иметь такой зуб на мэра, чтобы убить его вместе с женой и сыном? — произнес я вслух, написал эту фразу на листочке и прилепил на холодильник.
— Надо расспросить его близких, — предложил Джесси.
— Что все они делали дома во время открытия театрального фестиваля? Они должны были быть в Большом театре. Да еще эти чемоданы с одеждой в машине. По-моему, они собирались уехать.
— Спасались бегством? Но почему?
— Это-то мы и должны выяснить, Джесси.
Я прилепил на холодильник второй листочек, а он написал на нем:
Были ли у мэра враги?
В дверях кухни появилась сонная Наташа — наверно, ее разбудили наши голоса.
— Что такое стряслось вчера вечером? — спросила она, прижимаясь к Джесси.
— Резня, — ответил я.
— «Убийства на театральном фестивале», — прочитала Наташа на дверце, открывая холодильник. — Звучит как хорошая детективная пьеса.
— Может, это она и есть, — кивнул Джесси.
Наташа достала молоко, яйца, муку и, выставив их на стойку, собралась жарить оладьи; налила себе кофе, еще раз взглянула на бумажки и спросила:
— Ну, какие у вас предположения?
Джесси Розенберг
Воскресенье, 29 июня 2014 года
27 дней до открытия фестиваля
Поиски Стефани не давали ровным счетом ничего.
Уже сутки весь округ был на ногах. Тщетно. Подразделения полиции и волонтеры прочесывали окрестности. Приступили к работе группы кинологов и водолазов, был вызван вертолет. Волонтеры расклеивали объявления в супермаркетах, обходили магазины и заправочные станции в надежде, что какой-нибудь посетитель или служащий заметил Стефани. Мейлеры-старшие выступили с заявлением в прессе и на местном телевидении, показали фотографию дочери и призвали всякого, кто ее увидит, немедленно известить полицию.
Все рвались участвовать в общем деле. «Кодиак» угощал прохладительными напитками всех, кто принимал участие в поисках. «Палас дю Лак», один из самых шикарных отелей, расположенных в окрестностях Орфеа, предоставил одну из своих гостиных в распоряжение полиции. Помещение использовалось как сборный пункт волонтеров, желающих присоединиться к операции: оттуда их направляли в зону поисков.
Мы с Анной сидели в ее кабинете в полиции Орфеа и продолжали расследование. Поездка Стефани в Лос-Анджелес оставалась полной загадкой. Именно по возвращении из Калифорнии она внезапно сблизилась с полицейским Шоном О’Доннелом и стала всеми силами рваться в полицейский архив. Что она там могла найти? Мы связались с отелем, где она останавливалась, но ничего полезного нам не сообщили. Зато, разбираясь с ее регулярными поездками в Нью-Йорк — они подтверждались списаниями дорожной пошлины с ее кредитной карты, — мы обнаружили, что у нее было несколько штрафов за парковку в неположенном месте и за превышение времени; ее машина даже побывала на штрафстоянке. Причем произошло это все на одной и той же улице. Анна без труда нашла список находящихся на улице учреждений: рестораны, врачебные кабинеты, адвокатские конторы, хиропрактики, прачечная. А главное — редакция «Нью-Йорк литерари ревью».
— Как это? — удивился я. — Мать Стефани утверждает, что дочь в сентябре уволили из «Нью-Йорк литерари ревью» и она как раз поэтому переехала в Орфеа. Зачем ей туда ездить? Какой смысл?
— Так или иначе, даты дорожной пошлины совпадают с датами штрафов, — сказала Анна. — И, насколько я вижу, протокол на нее составляли в точках, расположенных неподалеку от здания, где находится редакция журнала. Давай позвоним главному редактору и спросим, — предложила она, доставая телефон.