Харкер достал нож. Лес был теперь тих, но не спокоен. По спине и затылку Харкера ползали мурашки, стягивало скулы. Не обращая на это внимания, он принялся водить лезвием над пламенем.
Маклерен молча смотрел на него. Харкер улыбнулся:
— Все будет в порядке, Рури.
Он осторожно нажал на нужную точку на скуле раненого. Тело Маклерена вздрогнуло и обмякло. Харкер распрямил вздувшуюся ногу Маклерена и принялся за работу.
Снова наступило утро. Харкер лежал у источника на прохладной траве. Угли костра серели и гасли. Он чувствовал себя отдохнувшим, лихорадка, похоже, отступила. Воздух был словно вино.
Харкер перекатился на спину. Дул ветер, живой и сильный, щекоча ноздри каким-то необычным запахом. Деревья шумно веселились и чуть не кричали от радости. Харкер глубоко вздохнул и вдруг осознал, что облака высоко, выше, чем это бывает на Венере. Ветер разгонял их, и дневной свет был таким же ярким, как…
Харкер вскочил. Кровь бурлила в нем, слепила глаза. Он бросился к высокому дереву и полез по ветвям, пока не добрался до самой верхушки.
Под ним расстилалась чаша долины, зеленая, богатая, привлекательная. Вокруг нее поднимались серые гранитные утесы.
Они вздымались там, где гулял ветер, а за ними, далеко-далеко, виднелись горы, уходившие в небо.
На горах сквозь туман облаков белел снег, и, пока Харкер смотрел на него, там мелькнул какой-то отблеск и исчез так быстро, что Харкер увидел его скорее сердцем, чем глазами.
Солнечный свет. Снежные поля и над ними солнце.
Он не сразу спустился вниз, в тишину поляны, а стоял на ветке, не двигаясь, и увидел то, чего не видел раньше. Тогда он спустился.
Рури Маклерен исчез. Оба рюкзака, один с едой, другой с веревками, перевязочным материалом, кремнем и кресалом, тоже испарились, а с ними и их копье. Ощупав бедро, Харкер не нашел ничего, кроме своего голого тела. И нож, и даже штаны были с него сняты.
Стройная восхитительная фигура выступила из тени деревьев. Громадный белый цветок светился в синих кудрях. Сияющие глаза насмешливо смотрели на Харкера. Бутон улыбалась.
Мэтт Харкер не спеша подошел к ней. Его суровое лицо ничего не выражало. Он старался, чтобы и мозг тоже ничего не выражал.
— Где мой друг?
— В Конечном месте.
Бутон неопределенно кивнула в направлении утесов, откуда пришли земляне. Ее мысль-образ продемонстрировала Харкеру нечто среднее между кучей отбросов и кладбищем. И совершенно отчетливо чувствовалось, что ей очень досадно тратить время на такие пустяки.
— Вы его… Он еще жив?
— Оно было живое, когда мы положили его там. Все в порядке. Оно будет ждать, пока не прекратит двигаться, как когда-нибудь и все мы.
— Зачем вы его…
— Оно уродливое. — Бутон пожала плечами. — Оно сломанное.
Она подняла руки и закинула назад голову. Трепет наслаждения прошел по ее телу. Она снова улыбнулась Харкеру.
Тот попытался скрыть свою злость и не торопясь направился к утесам. Когда он проходил мимо куста с желтыми цветами и колючими ветками, одна ветка внезапно согнулась и хлестнула его по животу. Он резко остановился и услышал смех девушки.
Когда он распрямился, девушка уже стояла перед ним.
— Красное, — сказала она удивленно.
Бутон дотронулась заостренными пальцами до царапины, оставленной колючками. Ее, казалось, возбуждали и разочаровывали цвет и ощущение его крови. Ее пальцы двигались, ощупывая его мышцы, кожу и темные волосы на груди. Пальцы прошлись и по шее, по краю подбородка, коснулись лица, век, темных бровей. В Харкера проник шепот из ее мозга:
— Что ты такое?
Харкер медленно обнял ее. Тело девушки холодно и странно скользило под его ладонями и посылало ему неописуемый трепет полуудовлетворения-полуотвращения.
Он склонил голову. Глаза ее стали глубокими, как озера синего огня. Он нашел ее губы. Они тоже были холодными и странными, как все ее тело, податливое, с пряным запахом, и тем же самым ароматом вдруг пахнуло от ее курчавых лепестков.
Харкер заметил движение в лесу, радужные пятна украшенных лепестками голов. Бутон отошла от него, взяла его за руку и повела к далекой реке, к мирным зарослям папоротника, растущего на берегах.
Взглянув вверх, Харкер увидел, что две черные птицы по-прежнему сопровождают их.
— Кто же ты? Растение, цветок вроде этого? — Он указал на белый бутон на ее голове.
— А ты кто? Зверь, одетый в мех? Клыкастый хищник, вылезший из норы?
Они засмеялись. Небо над их головами было цвета чистой овечьей шерсти. Теплая земля и смятый папоротник широко расстилались перед ними.
— Куда ведет эта дорога? — спросил Харкер.
— К границе. — Бутон указала на край долины. — Я думаю, она ведет вниз, к морю. Когда-то мы туда спускались, но это было очень давно. Теперь мы не хотим туда ходить, да и звери делают путь опасным.
— Да, конечно, — согласился Харкер и поцеловал ее во впадину под подбородком. — А что случается, когда приходят звери?
Бутон засмеялась. И не успел Харкер шевельнуться, как оказался туго спеленутым вьющимися растениями и папоротником, а черные птицы кричали и щелкали острыми клювами над его лицом.
— Вот что случается, — сказала Бутон и дернула папоротник. — Наши родичи понимают нас даже лучше, чем птицы.
Харкер вспотел, хотя был уже освобожден.
— А те создания в подземном озере тоже ваши родичи?
Бутон с негодованием оттолкнула его мысль: так отталкивают ладонями упругий мяч.
— Нет. Существует старая легенда, что эта долина когда-то была озером и в нем жили Пловцы. Они полностью отличались от нас. Мы пришли из высоких ущелий, там теперь только голые скалы. Это было очень давно. Когда озеро начало высыхать и нас стало больше, мы решили спуститься вниз. Потом мы прогнали Пловцов в черное озеро. Они пытались, и сейчас пытаются, выйти оттуда, вернуться к свету, но не могут. Иногда они посылают нам свои мысли. Они… Нет, я не хочу больше рассказывать о них.
— Как вы станете сражаться с ними, если они выйдут? — спросил Харкер. — Тоже помогут птицы и растения?
Бутон помедлила с ответом, потом сказала:
— Я покажу тебе один способ.
Она закрыла ему глаза рукой. Сначала было только темно, затем стали формироваться образы — люди, его собственный народ, видимый как отражение в тусклом кривом зеркале, но узнать его было можно. Люди хлынули в долины через трещины в утесах, и тут же каждое дерево, каждый кустик и стебелек травы наклонились к ним. Люди боролись, размахивали ножами, но продвигались вперед медленно. Затем через равнину потянулся туман, тонкий, плывущий в воздухе белый занавес. Он подходил все ближе, безо всякого ветра, движимый сам по себе. Харкер увидел, что это пушистые семена чертополоха. Пух садился на людей.
Он сыпался бесконечно и неторопливо, постепенно обволакивая человеческие фигуры. Люди корчились, кричали от боли и страха, отбивались, но тщетно.
Потом белый пух опал на землю. Тела людей были покрыты крошечными зелеными ростками, которые высасывали человеческую плоть и быстро росли.
Через образы пробилась беззвучная речь Бутон:
— Я видела некоторые твои мысли, когда выходила из пещеры. Я не могла их понять, но видела, как на наших равнинах режется бороздами земля, вырубаются наши деревья и все делается отвратительным. Если твой народ придет сюда, нам придется уйти, а долина принадлежит нам.