Сареф в ошеломлении замолчал. Он и представить не мог, что этот его самоубийственный порыв может вызвать столько последствий. Но вместе с тем… он понимал, что Йохалле был прав. Он… не имел права требовать так рисковать ради него. И даже если Стив и Бьярташ сейчас согласятся — хотя им было, что терять! — Йохалле прав и в другом. Махиас, Фарвиго, Джинора… все они в той или иной степени поверили ему. Все они не виноваты в этой ситуации. Но именно они попадут под раздачу первыми, если он сейчас сделает неверный шаг.
— Мне, — Сареф поднялся на ноги, — мне надо подумать об этом.
— Подумай, — Йохалле уважительно кивнул Сарефу, оценив то, что он не стал спешить с ответом, — хорошенько подумай. И позволь дать тебе пару советов. Первый: отказаться от непосильной ноши — это не слабость. И второй: не жалей мёртвых, они прожили свою жизнь, они сделали в ней свои выборы, и твоя жалость им уже не поможет. Лучше жалей живых: в отличие от мертвых, им всегда есть, что терять.
Кивнув, Сареф вышел из комнаты. Йохалле же снова водрузил ноги на пуфик, достал из Инвентаря очередной пакетик с мармеладом и, зачерпнув из него щедрую горсть, отправил её себе в рот. После чего снисходительно посмотрел на Стива и Бьярташа:
— Ну что, пацаны, — хмыкнул он, — не зассали, когда узнали, во что ввязались? В принципе, ещё не поздно развернуться и свалить. Если я позову двух своих ребят — они быстро сюда придут.
— Нет уж, — покачал головой Стив, — один раз мы уже бросили его — и я даже представить боюсь, во что после этого могла разрастись его ненависть. А уж после того, как я узнал, что у него есть хилереми… нет, я его ни за что не оставлю. И дело вовсе не в кольце.
— Поддерживаю, — кивнул Бьярташ, — признаться, когда меня направили с ним работать — я тоже думал, что он просто внаглую очаровал Эргенаша. Хотя верилось в это с трудом, Эргенаш 5 лет вёл переговоры с кланами, он должен был выработать лужёную глотку и холодную голову. А тут — такой скандал со Старшими, когда они нанимали Сарефа. Но… справедливости ради — он показал, что с ним стоило иметь дело. Чемпион в наших руках. Ну а потом… да, Стив прав, дело не в игрушках. А в его отношении. Он просто смотрит на тебя и говорит тебе: «Знаешь, а ведь ты можешь больше». И ты… почему-то веришь ему. Так что нет. Во что бы он ни ввязался — до тех пор, пока он лично не прогонит меня, я никуда не уйду.
— Это хорошо, — кивнул Йохалле, задумчиво устремив взгляд в потолок, — потому что я его хорошо изучил за эти месяцы. Он не передумает. Но, надеюсь, хоть немного к моим словам прислушается…
Сареф пришёл в свою комнату и рухнул на кровать, пытаясь переварить то, что он за сегодня узнал. И нехотя он признавал, что в словах Йохалле был смысл. Он не знал, что будет делать дальше с этой информацией. Он не был готов так подставлять всех, кто поверил ему. Но что же было делать в такой ситуации?
— Хим, — тихо спросил Сареф, — ты знаешь меня уже почти 5 лет. Как ты думаешь… как будет лучше поступить?
— Боюсь, именно потому, что я хорошо вас знаю, вам не понравится ответ, — сказал Хим.
— И всё же говори, — попросил Сареф, — толку скрываться от правды?
— Если вы просто откажетесь от похода на Осину — то возненавидите себя за страх и малодушие. И это воспоминание будет отравлять вам всю жизнь. Так же, как воспоминание о предательстве отравляло всю жизнь Вильгельму, и никакой алкоголь, никакие деньги и никакие женщины так и не помогли ему забыться до тех пор, пока он не встретил последствия лицом к лицу. Если же вы раскопаете всю правду и уничтожите Осину — то подставите под удар и себя, и всех, кто вам поверил. Если вы поступите так — то тоже себе этого не простите. Выход у вас остаётся один. Отправиться в этот поход. Узнать всю правду. И после этого… оставить всё, как есть. Знать — но при этом осознанно выбрать бездействие.
— Да это просто невозможно, — пробормотал Сареф.