Некоторые ошейники оставались пустыми, и отряд Калдов значительно поредел. Видимо, некоторые из них остались снаружи, чтобы выследить четырех удачливых беглецов.
Это означало, что назад хода нет.
Сирану пришла в голову идея. Когда последний в цепочке узников и стражи спустились и перевалили через край, он шепнул:
— Пошли. Спустимся следом за ними.
Маус испуганно взглянула на него. Он нетерпеливо пояснил:
— Они же не станут оглядываться, я надеюсь. А пока колонна спускается, никто не сможет подняться наверх. Но если ты лучше меня знаешь, как сойти с этого проклятого насеста, то давай выкладывай свои задумки.
У Маус никаких задумок не было, и охотник кивнул:
— Неплохо. Пошли.
Они стали спускаться, тихо, как настоящие демоны. Сказывались их воровские и охотничьи привычки лист, упавший с дерева, не произвел бы больше шума, чем их шаги.
Глаза отшельника при всяком удобном случае поворачивались к сияющему монстру. Было ясно, что в его косматой голове созревала какая-то идея. Сиран подозревал, что разумней всего было бы скинуть отшельника с лестницы, но одно дело — ударить человека ножом в уличной драке, и совсем другое — хладнокровно прикончить ничего не подозревающего старика.
Потом он торжественно клялся никогда не поддаваться неуместному гуманизму, но было уже поздно.
Никто их не видел. Калды и их рабы были слишком заняты опасным спуском, чтобы без толку глазеть по сторонам. Миновала беглецов и другая опасность: никто не шел следом за ними. Из предосторожности они пропустили колонну далеко вперед, сохраняя между собой и рабами почтительную дистанцию.
Казалось, этому нисхождению в ад не будет конца. Металлическое чудовище рядом с ними росло и росло. Оно было прекрасным. Глядя на него, Сиран и восхищался, и трепетал, и ненавидел одновременно.
Затем он заметил, что на этой махине работают люди, ползающие, как муравьи, по ее перекладинам и аркам.
Некоторые работали жезлами, не слишком отличавшимися от того, который держал Сиран. Они сваривали металл, и их силуэты маячили в искрах жаркого света.
Другие монтировали громадные металлические детали, поднимая их со дна пещеры на длинных веревках и аккуратно прилаживая на место. У Сирана захватило дух: он понял, что металл здесь весит не больше пара.
В любую минуту рабочие могли их заметить. Беглецы уже миновали две или три группы строителей, как вдруг один из сидящих на башне людей поднял голову и в упор взглянул на них.
Сиран принялся делать отчаянные знаки, однако человек не обращал на его жесты никакого внимания. Сиран вгляделся в его глаза и опустил руки.
— Он ничего не видит? — прошептала Маус. — Он слепой?
Человек снова вернулся к работе. Он искусно прилаживал мелкие детали к отверстиям основы. Такой работы Сиран нигде в своих странствиях не наблюдал.
— Нет. Он не видит только нас.
Охотник нервно облизал губы. Отшельник беззвучно засмеялся. Беглецы двинулись дальше.
На всем их пути вниз повторялось одно и то же: мужчины и женщины смотрели на них, но не видели. Вскоре им пришлось остановиться, чтобы дать отряду рабов уйти подальше. Неподалеку работала женщина. Она походила на изголодавшуюся кошку. Сквозь рваные лохмотья проглядывали тощие ребра, мучительная одышка искажала лицо, но глаза оставались пустыми.
Внезапно, не закончив движения, она съежилась, словно бурдюк, из которого вылилась вода, и упала в пропасть. Сиран понял, что она умерла до того, как соскользнула с балки.
Нечто подобное они увидели еще два раза.
Работавшие не обращали на смерть своих товарищей никакого внимания.
Маус смахнула капельки нота со лба и поглядела на Сирана.
— Хорошенькое местечко для медового месяца! Черт бы побрал тебя и твою злосчастную судьбу!
На этот раз у Сирана не возникло желания стукнуть Маус.
Последние ступени лестницы уходили под металлические навесы, в царство грохота и жары. Четверо соскользнули в густую тень между двумя навесами и скорчились за большой горой металлолома. Отсюда им было хорошо видно, что происходит с вновь прибывшим отрядом пленников.
Калды поставили рабов между массивными столбами из белого металла, на которых держалась вся уходящая ввысь башня. У подножия утеса лихорадочно метались огни. Загадочного вида светильник, укрепленный на брусьях, и разверстые пасти раскаленных печей заливали все окружающее жарким бело-голубым светом.