Мне вполне хватало света от перемещавшихся вспышек в небе. На западе тихо рокотал гром. Я сунул пистолет в наплечную кобуру под рубашку — не потому, что хотел его спрятать, просто так было удобнее. Одевшись, я вышел через заднюю дверь, открывавшуюся в гараж.
Все было тихо, как всегда в маленьком городке ночью, слышно было, как бежит по камням ручей, тихие песни кузнечиков и клокотанье лягушек звучали сейчас почти пронзительно.
Затем все стало затихать. Сначала замолчали лягушки, потом сверчки и кузнечики.
Я тоже остановился в темноте у клумбы рододендронов, которыми моя мать всегда так гордилась. По моей спине пробежал холодок, и волосы на затылке ощетинились. Я услышал тихие шаги и еще более тихое дыхание.
Два человека перебрались через ручей и вошли в мой двор.
При вспышке молнии я разглядел их.
Они стояли на траве и смотрели на неосвещенный дом.
Одним человеком была Веди, сжимавшая что-то в руках, другим — тяжеловесный смуглый человек с автоматом.
— Все в порядке, — сказал смуглый. — Он спит. Принимайся за дело.
Я достал пистолет и раскрыл было рот, чтобы возмутиться во весь голос, но услышал ее слова.
— Ты не дашь ему возможности убежать?
По ее тону было ясно, что вопрос задается не в первый раз и ответ на него она знает. Он ядовито ответил:
— Ну, конечно, а потом зови шерифа и объясняй, зачем ты сожгла дом и госпиталь. О Господи, я же говорил Эрнику, чтобы он не доверял тебе! — Он грубо толкнул ее. — Давай.
Веди осторожно отошла от него на несколько шагов и быстро бросила в двух направлениях то, что было у нее в руках. Я услышал, как два предмета упали в траву и кусты, где их не скоро найдешь даже при дневном свете. Затем она повернулась и сказала вызывающе:
— Ну, что ты теперь будешь делать?
Наступила минута абсолютной тишины, настолько полной ожиданием убийства, что казалось, будто далекие зарницы побледнели из сострадания. Затем смуглый сказал:
— Ладно, пошли отсюда.
Веди направилась к нему. Он ждал, пока она подойдет совсем близко, и тогда ударил ее. Она слабо вскрикнула и упала. Он начал бить ее ногами. Я быстро выскочил из укрытия и ударил его в ухо рукояткой пистолета. От удара он развернулся и упал.
Веди приподнялась на колени и взглянула на меня, чуть слышно всхлипывая от злости и боли. Из уголка ее рта текла струйка крови. Я забрал у громилы автомат и зашвырнул его в ручей, а затем наклонился над девушкой.
— Возьмите-ка мой носовой платок.
Она взяла платок и приложила его к губам.
— Вы появились как нельзя более кстати, — сказала она почти злобно.
— Так уж получилось. Я обязан поблагодарить вас за свою жизнь и за свой дом. К госпиталю вы отнеслись не так снисходительно.
— Там никто не погиб. Я проверила. Здание всегда можно отстроить, а жизнь — дело другое.
Она посмотрела на лежавшего без сознания мужчину. Глаза ее горели, как у кошки.
— Вот его бы я с удовольствием убила.
— Кто он?
— Партнер моего брата.
Она бросила быстрый взгляд на Олений Рог, и свет в ее глазах погас, а голова склонилась.
— Ваш брат послал вас расправиться со мной?
— Он не говорил..
— Но вы знали?
— Поняла, когда Мартин пошел со мной.
— Вы специализируетесь на поджогах?
— Поджоги? А, установка огня. Нет. Я химик. Я хочу…
Она резко одернула себя и не докончила фразу.
— Значит, те штуки — подслушивающие устройства, — сказал я.
Она спросила, что я имею в виду.
— Маленькие приборчики, которые ваш брат поставил в телевизоры, — сказал я. — Я догадывался, что это такое, когда увидел, как они размещены. Ряд караульных постов вокруг оперативного центра, уши, чтобы улавливать каждое слово, потому что если кто-то из жителей что-нибудь заподозрит, то будет болтать об этом и тем самым даст предупреждение. Он слышал мои телефонные разговоры сегодня вечером, не так ли? Вот почему он и послал вас. Он слышал и дока, а потому…
С неожиданной скоростью метнувшись в сторону, она бросилась бежать. Все повторялось; она быстро бежала, я нагонял.
Веди шлепала через поток, обдавая брызгами мое лицо и одежду. На другом берегу я опять поймал ее. Но на этот раз она стала отбиваться.
— Отпустите меня! — Она шипела, молотя меня кулаками. — Знаете ли вы, что я сделала ради вас? Я сама напросилась на нож. Отпустите меня, неуклюжий дурак!..
Я прижал ее крепче. Шелковистые волосы девушки касались моей щеки. Ее гибкое тело боролось, и оно было не мягким, а возбуждающе упругим.
— Пока я не пожалела об этом, — докончила она.