Я поцеловал ее, и тут случилось странное.
Я целовал девушек, которые не хотели этого, я целовал девушек, которым не особенно нравился, целовал недотрог, которые визжат от любого прикосновения, и бывало, получал по морде, но я никогда не видел девушку, которая была бы так отстранена от меня, как эта. Она даже не шевельнулась. Она вообще прекратила всякое движение. Мои руки обнимали ее, мои губы прижимались к ее губам, а от нее исходил такой холод, такое неприятие, что я даже не мог рассердиться.
Я был ошеломлен и растерян. Но ведь нельзя же сердиться на вещь за то, что она не твоя. Тут было что-то гораздо более глубокое. Я вдруг вспомнил о мальчике.
— Разное племя, — сказал я, — разные миры Не правда ли?
— Да, — спокойно ответила она. — Разные миры.
Холод пробежал по моей коже. Теплой ночью я стоял на берегу ручья, где стоял тысячу раз и мальчиком, и мужчиной, видел страшный блеск ее глаз, и мне было не только холодно, но и страшно. Я немного отодвинулся, но все еще держал ее, хотя уже по-другому.
— Но между вашим братом и Салли Тейт было не так.
Эта статуя соизволила разжать губы:
— Мой брат Эрник — развратник.
— Веди, где находится Хрилльянну?
Статуя посмотрела через мое плечо и произнесла:
— Мартин убегает.
Я оглянулся. Так и было. Видно, его голова была крепче, чем я думал. Направляясь к улице, он неуклюже бежал вдоль стены моего дома.
— Что ж, — констатировал я, — теперь он ушел. Вы, наверное, приехали в машине?
Она кивнула.
— Это хорошо, — сказал я. — Часовые окликнут ее не так скоро, как мою. На ней мы и поедем.
— Куда? — спросила она, задохнувшись.
— Туда, куда я собирался, когда вы остановили меня. На Олений Рог.
— Ох, нет! Вы не можете, вы не должны…
Теперь она стала человеком, и человеком испуганным.
— Я спасла вам жизнь. Вам этого мало? Вы не подниметесь живым на Олений Рог, и я тоже, если…
— А Салли и мальчик поднялись живыми? — спросил я. — Она кивнула. — Тогда вы увидите, что мы сделаем.
— Только не сегодня! — закричала Веди. — Она была в панике. — Не в эту ночь!
— А чем эта ночь отличается от всех прочих? — Она не ответила, и я встряхнул ее. — Что там происходит?
Вместо ответа она выкрикнула:
— Ладно, поезжайте, лезьте на Олений Рог, а когда будете умирать, вспомните, что я пыталась остановить вас.
Она замолчала и, не протестуя больше, повела меня к машине, припаркованной на пыльной улице. Это был грузовик. Днем он был грязно-синим.
— Он собирается убить их? — спросил я. — Он убил дока. Вы признали, что он хотел убить и меня. Как спасти Салли и ребенка?
— Вы мучаете меня, — ответила Веди. — Это мир мучений. Поезжайте, и будь что будет.
Я завел грузовик. Как и телевизор, он работал куда лучше всякого другого. С непостижимой скоростью и силой он летел по пыльным дорогам Оленьего Рога, мягко, как облако, пружинивший на ухабах, беззвучный, как призрак.
— Печальный факт, — заметил я, — но ваш брат — гений.
Она горько рассмеялась.
— Он не смог перейти на второй год технического обучения. Вот поэтому он здесь.
Она смотрела на Олений Рог так, словно ненавидела его, а Олений Рог, невидимый за грозовой завесой, отвечал ей угрюмым проклятием громовых раскатов.
Я остановился у последней бензоколонки, вытащил хозяина из постели и наказал ему сообщить шерифу Эду Биггсу, куда я поехал. Я не решился звонить сам, боясь, как бы Веди не удрала.
Хозяин был очень недоволен тем, что его разбудили. Я надеялся, что его недовольство не дойдет до того, что он забудет позвонить, но добавил:
— Вы находитесь очень близко к Оленьему Рогу и, возможно, спасете этим звонком и собственную шкуру, и бензоколонку.
Я оставил его переваривать сказанное и заторопился к горе, ведя эту проклятую диковинную машину, в которой я чувствовал себя, как в брюхе чудовища. А рядом со мной сидела эта проклятая, диковинная, жутковатая девица, и никто не мог поручиться за то, что она — человек.
Дорога шла вверх. Мы поднимались к подножью горы. Веди указывала, где мне поворачивать. Вскоре дорога стала тропой и уперлась в толстые стволы деревьев, за которыми скрывалась покосившаяся хижина размером с рояль и гараж. Гараж только снаружи выглядел хилым: фары показали, что внутри он совсем новый, выстроенный из прочного леса.
Я выключил мотор и фары и потянулся к ручному тормозу. Веди, наверное, ожидала этого момента. Я услышал ее движение и затем щелчок, как будто она выдернула что-то из-под приборной доски.
Дверца с ее стороны распахнулась.