Рури Маклерен застонал, и Харкер обернулся. Нога Маклерена выглядела скверно, а сам он пребывал в полубессознательном состоянии. Кожа покраснела и начала шелушиться.
Харкер тихонько выругался, не зная, чем помочь раненому.
Он опять взглянул на равнину и тут увидел девушку. Он не заметил, откуда она возникла, может из-за кустов, которые в изобилии росли на склоне. Видимо, она сидела там довольно долго и следила за ними. Она и сейчас внимательно изучала незнакомцев, стоя совершенно неподвижно футах в сорока от них. Громадная алая бабочка сидела на ее плече, помахивая опахалами крыльев.
Девушка казалась скорее девочкой. Ее нагое тело было маленьким, стройным и совершенным, а белая кожа несколько отливала зеленым. Внимание Харкера привлекли короткие кудрявые волосы глубокого синего цвета и глаза — тоже синие и очень странные.
Харкер смотрел на нее, она на него, и оба не двигались с места. Блестящая птица слетела вниз и на мгновение задержалась возле iy6 девушки, целуя ее своим клювом. Девушка коснулась птицы, улыбнулась, но не отвела взгляда от Харкера.
Харкер медленно встал и сказал:
— Привет.
Девушка не шевельнулась, не произнесла ни звука, но неожиданно пара громадных птиц, черных, как смертный грех, с орлиными клювами и когтями, ринулась к голове Харкера и закружилась вокруг нее.
Харкер снова уселся на землю.
Странные глаза девушки отвернулись от него к трещине в холме, откуда он выбрался.
Губы ее не двигались, но голос — или что-то вроде этого — ясно прозвучал в голове Харкера:
— Ты пришел из… Оттуда.
В слове «оттуда» чувствовалась дрожь.
— Да, — ответил Харкер. — Телепатия?
— Но ты не…
В мозгу Харкера возник образ золотых Пловцов. Изображение можно было узнать, но страх и ненависть смели с него всю красоту, оставив только ужас.
— Нет, — сказал Харкер.
Он объяснил все насчет себя и Маклерена. Он сказал и о Сэме. Он знал, что она внимательно прослушивает его мозг, проверяя правдивость его слов, но это его не тревожило.
— Мой друг ранен, — сказал он. — Нам нужны пища и кров.
Ответа не было. Девушка снова принялась разглядывать Харкера, его лицо, форму и структуру тела, волосы и, наконец, глаза.
Его еще никогда не осматривали таким образом. Он вызывающе ухмыльнулся, изо всех сил пытаясь показать, что ему глубоко наплевать на этот бесцеремонный осмотр.
— Милочка, — заявил он, — ты потрясающа. Кто ты — животное, минерал или растение?
Она удивленно качнула маленькой круглой головкой и вернула ему его же вопрос. Харкер рассмеялся.
Она улыбнулась, и в ее глазах засверкали искорки. Харкер встал и шагнул к ней. Птицы тут же вернули его обратно. Девушка насмешливо улыбнулась.
— Иди, — сказала она и отвернулась от него.
Харкер нахмурился и с дружеской улыбкой склонился над Маклереном.
Ему удалось поставить парня на ноги, а затем взвалить к себе на плечи. Он зашатался под нелегким грузом. Маклерен отчетливо произнес:
— Я вернусь до того, как он родится.
Харкер выждал момент и, когда девушка сделала первый шаг, пошел следом, сохраняя дистанцию. Две черные птицы неотступно следовали за ним.
Они шагали по густой траве равнины по направлению к лесу. Теперь небо окрасилось в кровавый цвет. Легкий ветерок играл волосами девушки, Мэтт Харкер видел, что ее короткие кудрявые пряди были широкими, как синие лепестки.
Глава 3
Путь по лесу продолжался долго. Вершина плато оказалась в форме чаши, защищенной окружавшими ее утесами Харкер, вспомнив об их первом поселке многолетней давности, решил, что это место неизмеримо лучше. Оно предстало перед ним, как видение из чудесного сна, — Обетованная Земля.
Прохлада и чистота, царящие вокруг, снимали тяжесть с легких Харкера, с его сердца и уставшего тела.
Однако омолаживающий воздух не уменьшил веса Маклерена.
— Отдохнем, — предложил Харкер.
Он сел, осторожно свалив Маклерена на траву. Девушка остановилась и сделала несколько шагов назад, внимательно глядя на Харкера, который дышал, как загнанная лошадь Он ухмыльнулся.
— Я выдохся, — сказал он. — Слишком тяжелая работа для человека моих лет. Не могла бы ты позвать кого-нибудь, чтобы помочь мне нести его?
Она снова уставилась на него в очаровательном недоумении. Спускалась ночь, светло-индиговая, куда более светлая, чем на уровне моря. Глаза девушки странно сверкали в темноте.