Ли Брекетт
Исчезнувшая Луна
Глава 1. По темнеющему морю
Незнакомец говорил о нем. Высокий чужак, давно покинувший родные горы, одетый в простую кожу и не принадлежавший к этой деревне на краю болот. Он задавал вопросы, болтал, наблюдал.
Дэвид Хит знал это, будучи в том состоянии, в котором понимал, что находится в грязном Дворце Всевозможных Наслаждений Карлуны, что здорово пьян и что вскоре, когда он потеряет сознание, его, вероятно, вышвырнут через перила в грязь, где он может либо тонуть, либо отсыпаться — по его собственному выбору.
Хит плевал на это. Мертвому и безумному плевать на все. Он лежал, не шевелясь, на жесткой раме, обтянутой шкурами, в кожаной маске, скрывавшей нижнюю часть лица, и вдыхал теплый золотой пар, булькающий в похожей на каргиле чаше возле него. Он дышал и пытался уснуть, но не мог. Он не закрывал глаз. Он это сделает, когда потеряет сознание.
Будет момент, которого ему не избежать, как раз перед тем, когда его одурманенный мозг скользнет в забвение, — когда он, по всей вероятности, не будет видеть ничего, кроме населенной призраками темноты в мозгу, и этот момент покажется ему вечностью. Но зато потом, через несколько часов, он обретет покой.
А до тех пор он будет наблюдать из своего темного угла за жизнью во Дворце Всевозможных Наслаждений.
Хит чуть-чуть повернул голову. У самого его плеча, вцепившись кривыми когтями в край койки, скорчился маленький дракон с блестящей чешуей и встретил его взгляд красными, как драгоценный камень, глазами, в которых проглядывали странная симпатия и понятливость. Хит улыбнулся и вернулся к прежней позе. Нервный спазм потряс его, но наркотик ослабил спазм, так что он не был сильным и скоро прошел.
Никто не подходил к Хиту, за исключением изумруднокожей девушки из Глубоких Болот, которая снова наполнила его чашу. Она не была человеком и потому не обращала внимания на то, что он Девид Хит. Вокруг него была как бы стена, через которую ни один человек не переходил и не глядел.
Конечно, если не считать незнакомца.
Взгляд Хита блуждал вокруг. Мимо низкого длинного бара, где простые матросы лежали на подушках из мха и шкур и пили дешевый огненный фол; мимо столов, где сидели капитаны и помощники, играя в бесконечную игру в кости; мимо девушки из Мехали, которая танцевала нагишом при свете факелов; тело ее блестело от крошечных чешуек и было так гибко и бесшумно в движении, как тело змеи.
Единственная громадная комната была с трех сторон открыта в насыщенную паром ночь; это было последнее, на чем остановился взгляд Хита. Снаружи тьма и море, они были его жизнью, и он любил их.
Тьма на Венере — совсем не то, что на Земле или на Марсе. Планета жадна на свет и не позволяет ему уходить. Лицо Венеры никогда не видит солнца, но даже ночью здесь сохраняется память о солнце, затянутом вечными облаками.
Воздух цвета индиго несет собственный бледный свет. Хит лежал и наблюдал, как горячий ветер медленно наносит свет вокруг деревьев лайя, касается грязной гавани волнующейся вспышкой и постепенно переходит в бесконечный фонтан фосфоресценции Моря Утренних Опалов. В полумиле к югу река Омаз медленно течет вниз, вся пропитанная вонью Глубоких Болот.
Море и небо — жизнь Дэвида Хита и его гибель.
Тяжелый пар крутился в мозгу Хита. Дыхание его стало медленнее и глубже. Веки стали тяжелеть.
Хит закрыл глаза.
Впечатление возбуждения, острой тоски мелькнуло в его лице, смешиваясь со смутным недовольством. Мышцы его напряглись, он тихонько захныкал, кожаная маска приглушала звук.
Маленький дракон приподнял голову и застыл, точно резкое изображение.
Тело Хита, полуголое, в одной местной юбке, изогнулось и затем задергалось в спазмах. Недовольство в выражении углубилось, постепенно переходя в чистый ужас; жилы на шее натянулись, как проволока, когда он пытался кричать, но не мог. Пот крупными каплями стекал по его коже.
Маленький дракон вдруг поднял крылья и издал шипящий визг.
Кошмарный мир Хита качался вокруг него и раскалывался с глухими звуками. Хит обезумел от страха, он умирал; широко шагающие фигуры толпой выходили к нему из сияющего тумана. Его тело тряслось, трещало, хрупкие кости разлетались пылью, сердце выскакивало, мозг стал частью сияющего горячего тумана. Он сорвал с лица маску, выкрикнул: «Этна!» и сел, широко раскрыв невидящие глаза.
Откуда-то издалека послышался гром. Он говорил. Он называл Хита по имени. Новое лицо отогнало в прошлое фантомы его сна. Оно выступило и вычеркнуло другие. Лицо незнакомца с Высокого Плато. Хит видел каждую черту этого лица, нарисованную огнем в его мозгу.