— Поехали домой? — Сдавленно шепчет она, отчего у него вниз по позвоночнику бегут толпы мурашек.
— Сейчас.
Кайло вдыхает её запах, и, перехватив поудобнее, обращает внимание на собравшихся перед ним друзей.
— Всё нормально?
— Да, — улыбается Фазма. — Все разговоры до завтра подождут, не парься.
— Как Митака?
— Живой! — орёт из гостиной раненый в бою товарищ; Кайло кивает Дереку — тот без лишних слов понимает, о чём Кайло хочет сказать, и с улыбкой кивает в ответ.
— Ладно, увидимся тогда.
— Спокойной ночи! — смеётся Фазма, а Хакс закатывает глаза.
— Поехали уже, отвезу вас.
Домой они приезжают в сгустившихся сумерках.
Всю дорогу Рей не слезает с его колен, льнёт к нему, как котёнок, да Кайло и сам не может ни на миг оторваться от неё. Рядом с ней он окончательно расслабляется, выбрасывает из головы все лишние мысли, и, словно губка, впитывает её тепло, запах, вкус.
Хакс тактично молчит всю дорогу, и Кайло едва не забывает о присутствии друга, настолько тот притих.
Время в пути пролетает незаметно, и вот они уже у нужного подъезда. Наскоро попрощавшись с другом, Кайло шагает внутрь, не спуская Рей с рук.
— Отпусти меня, Кайло.
— Нет.
— Ну пожалуйста!
— Ни за что.
Вызвав лифт, они снова начинают целоваться и не отрываются друг от друга до тех пор, пока не оказываются у нужной двери. Даже теряя рассудок от страсти, он всё же отпускает Рей, и, при тусклом свете, льющимся с покрытой пылью лампочки, проверяет углы, просто на всякий случай. Путь чист, поэтому снова взяв её на руки, Кайло отворяет дверь и, шагнув внутрь, закрывается на защёлку. В темноте он скидывает ботинки, придерживая Рей на весу, снимает обувь и с неё; по пути кое-как стаскивает с себя куртку, и заходит в спальню, так и не включив свет.
Рухнув вместе с Рей на кровать, Кайло ни на мгновение не перестаёт целовать её, с каждым движением губ вырывая из девушки головокружительные стоны. Они до сих пор одеты, но жар её кожи обжигает его даже сквозь слои одежды, которых, на его вкус, слишком много.
Первым делом он срывает с неё верх; на Рей снова одна из его футболок, поэтому он не переживает о том, что испортит тряпку, плевать; если Рей попросит, он подарит ей все свои майки. Он подарит ей всё, о чём бы она ни попросила. Кайло сделает ради неё что угодно, чего бы она ни пожелала. Ради неё он готов абсолютно на всё, и это пугает его до одури, но в то же время наполняет сердце диким восторгом. Она принадлежит ему, а он — ей, и нет во всём мире ничего более правильного.
Он целует её в шею, ниже, ниже, прослеживает языком контур ключицы, спускается дальше, и, наконец, втягивает в рот напрягшуюся бусинку соска. Он облизывает мягкую плоть, и засасывает с усердием, заставляя её стонать так жалобно, отчего у него самого напрочь рвёт крышу, сносит все барьеры к чертям собачьим. Кайло до невозможности хочет её, но пока ещё рано, слишком рано, поэтому он сжимает её в объятиях, пытаясь обхватить податливое тело целиком и полностью. Он гладит её плечи, мнёт грудь, скользит по животу, тянется к бёдрам, и на каждое прикосновение она отзывается такими развязными стонами, от которых у него в глазах троится. Господи, Боже, как же она нужна ему. Кайло резко стягивает с неё шорты, чему Рей активно способствует, и, раздвинув коленом ноги пошире, скользит рукой в самый её центр. Он сгорает от ощущения жара и влаги, которые там обнаруживает. Переключившись на вторую грудь, Кайло всасывает нежную плоть и слегка прикусывает сосок, отчего Рей начинает извиваться под ним, приподнимая бёдра ему навстречу. Блять, да, да, да. Он скользит по ней пальцами, размазывая влагу по набухшему клитору, и доводит её до беспамятства, не в силах оторвать глаз от её разрумянившегося лица. Она жмурится, щёки горят, но Кайло хочет видеть, хочет запечатлеть в памяти тот момент, когда она распадётся на части, поэтому просит, нет, приказывает ей открыть глаза. Он ждёт, но она не слушается, не слушается, поэтому Кайло резко отстраняется, что действует на неё моментально. Широко распахнув глаза, она задыхается от возмущения, и Кайло изо всех сил старается сдержать улыбку.
— Пожалуйста, Кайло, — хнычет она, но он строит лучшую задумчивую мину, и ждёт, ждёт, пока… — Я умру, если ты не продолжишь!
— Если я прошу тебя сделать что-то — ты должна слушаться, иначе никак, малышка.
— Ладно.
— Ммм?
— Я буду послушной, — она не сводит с него молящего взгляда, но Рен и сам почти на грани. — Ну пожалуйста, Кайло.
Он возвращается к ней, одной рукой скользя между ног, а второй хватается за спинку кровати, сжимает дерево со всей силы, до побелевших костяшек.
— Вот так, маленькая. Так хорошо?
Она громко и достаточно утвердительно стонет, но он хочет услышать, почувствовать, как она задыхается от его прикосновений.
— Рей, отвечай мне.
Его голос словно подстёгивает её, и Кайло в жизни не видел ничего прекраснее. Она облизывает губы и срывается, выстанывая слова под каждое движение его пальцев.
— Да. Любимый. Очень. Хорошо.
Господи, он мог бы умереть прямо сейчас, просто так, под аккомпанемент её наслаждения. Кайло не в силах оторваться от неё, не в состоянии разорвать зрительный контакт, поэтому целует её, не прекращая двигать рукой и не закрывая глаз. Она и сама больше не жмурится, и это заводит его просто до беспамятства.
— Давай, малышка, сколько можно терпеть? — Он вводит в неё сразу два пальца, и она вскрикивает, но тут же дёргает бёдрами, глубже насаживаясь на его руку, и закатывает глаза, откидывая голову на подушки.
Он и видит, и чувствует тот момент, когда она шагает за грань, и умирает от наслаждения вместе с ней, чувствуя такой кайф, от которого в момент рушатся все законы физики. Воистину их связывает нечто большее, нежели простые человеческие чувства.
Он любит её.
Он убьёт за неё.
Он умрёт за неё.
И Кайло знает, уверен в этом так же, как в том, что солнце садится на западе, а встаёт на востоке — его чувства полностью взаимны.
Стащив через голову футболку, он стягивает с себя джинсы, и взяв её за лодыжки, переворачивает на живот. Рей до сих пор летает в облаках, но Кайло знает, чувствует, что она хочет этого так же сильно, как и он сам. Вздёрнув её на колени, он направляет себя и входит до упора, впечатывая её в постель. На мягких бёдрах завтра точно появятся синяки, с такой силой он стискивает их, и что-то внутри Кайло наполняется тёмной удовлетворенностью, ведь она — его, и да, он оставит на ней свои метки, ведь так и должно быть, это правильно.
Он выходит почти до конца, но тут же врывается обратно, заставляя её задыхаться, и сам едва не теряет сознание от изумительного ощущения, с которым она принимает его. В ней безумно тесно и очень жарко; ему так хорошо — никаких прилагательных всех языков мира не хватит, чтобы описать его чувства. Кайло вминает её в кровать, раз за разом дёргая на себя, и вскоре начинает чувствовать, как она балансирует на грани второго оргазма.
— Ну же, маленькая, ты сможешь, — выдыхает он, просовывая руку под живот и, найдя место, в котором они соединяются, начинает подгонять её, ведь он сам едва держится. — Давай со мной, а?
Он целует выпирающие косточки плеч, облизывает шею, и кожа под его языком такая горячая, влажная и солёная, но в то же время такая сладкая, от чего у Кайло рот наполняется слюной.
Она кончает первой, и он слепо следует за ней, изливаясь глубоко внутрь неё, и зная наверняка, чувствуя, что она жаждала этого так же сильно, как и он сам.
***
Кайло просыпается от настойчивого стука в дверь.