Сначала он решает — пусть проваливают к черту, но стуки не прекращаются, а становятся только громче, отчего Рей неспокойно вертится во сне, и только поэтому он подрывается, и, нашарив в темноте джинсы, натягивает их на себя, после чего с психом идёт на раздражающий звук, готовый прибить на месте того, кто посмел потревожить их сон.
Посмотрев в глазок и никого не увидев за дверью, Кайло в растерянности трёт лицо, но всё же решает проверить. За дверью и правда пусто, но на коврике лежит свернутый вдвое белый лист бумаги, и Кайло абсолютно точно уверен в том, что когда они вернулись домой, на пороге было пусто, ведь он сам тщательно в этом убедился.
Сев на корточки, он тянется за листком и без особого интереса разворачивает его, ведь в тусклом свете старой лампочки ничерта не видно, но он всё равно вглядывается в мелкий корявый почерк, пытаясь прочесть хотя бы слово, и эта секундная заминка дорого ему обходится. Поначалу он не замечает тень, которая прыгает на него из чёрного угла, и лишь только почувствовав обжигающую, ослепляющую боль, разливающуюся по лицу, понимает, кто именно напал на него. Даже не видя её лица, скрытого широким капюшоном, он узнает её, лишь почувствовав знакомый запах духов. Рен старается выпрямиться; находясь в состоянии абсолютного оцепенения, пытается закрыть перед ней дверь, но она ударяет его уже в грудь, вонзая лезвие снова, и снова, и снова. Кайло закрывается руками, но она не останавливается, и в какой-то момент у него подкашиваются ноги, и он падает лицом вперёд, прямо на холодный бетон. Краем сознания он понимает, что кто-то кричит, и вопль этот наполнен ужасом и отчаянием, но он уже не чувствует ни боли, ни холода, одну только приятную лёгкость, с которой сознание постепенно угасает до тех пор, пока Кайло не перестаёт существовать.
========== Эпилог ==========
Ей частенько снится этот сон.
Когда начинает казаться, что жизнь снова становится нормальной, и Рей засыпает без скребущих на душе кошек, во сне ей видится то пробуждение, то самое чёртово пробуждение в пустой кровати.
В кошмаре, преследующем её на протяжении уже нескольких месяцев, она просыпается резко, словно кто-то пихает её в грудь, и первым, что она чувствует, это бесконечное ощущение тревоги. Сердце в груди колотится как заведённое, отдаваясь оглушительным рокотом в ушах; конечности не слушаются, и когда она пытается встать, пытается изо всех сил, ничего не получается. Её обволакивает тьма, непроглядная, чёрная, затягивающая. Одеяло, наброшенное на обнажённое тело, весит целую тонну, придавливая её неподъёмной тяжестью, заставляя жадно хватать ртом воздух, будто выброшенная на берег умирающая рыба. Во рту ужасно сухо, руки совсем не слушаются, но Рей собирает остатки сил, и, в конце концов, скидывает с себя удушающее покрывало. Оказавшись на воле, она подрывается с кровати так резко, что поначалу начинает кружиться голова, но, обретя жалкое подобие равновесия, она неуверенно ступает вперёд.
Взгляд постепенно начинает привыкать к темноте, и вскоре она различает призрачную дорожку лунного света, проникающую сквозь незашторенное окно. Отблеск луны заставляет прятаться по углам пугающую до дрожи черноту, и Рей ёжится, потому что в голове тут же возникают сюжеты всевозможных фильмов ужасов. Она пытается подумать о чём-нибудь хорошем, приятном, но ни черта не выходит. Сглотнув, Рей оглядывается по сторонам в поисках Кайло, но вскоре понимает, что его нигде нет. Ей хочется позвать его по имени, но от страха язык не слушается, поэтому отыскав футболку, она одевается и на ощупь выбирается из комнаты.
Рей идёт будто сквозь толщу воды, так долго, слишком медленно, и это бесит — почему не получается двигаться быстрее?! — ведь она знает, прекрасно знает, что должна поторопится, ей нужно собраться, иначе…
Ей отлично известно, что случится, если она задержится хотя бы на минутку.
Она не сильна в психологии, чужды ей самокопания и анализ собственных чувств, поэтому чем бы ни был этот кошмар, Рей проживает его каждый раз втихомолку, пытаясь бороться с ним один на один, хоронит дурной сон так глубоко внутри себя, прячет за ширмой в сознании, а проснувшись наутро - выбрасывает из головы, и так до следующего раза.
Даже будучи ребёнком, Рей никогда не была плаксой или неженкой. Ничто не могло вывести её из равновесия — разве что Бен Соло, но в этот раз дело совсем не в Бене… или как раз-таки наоборот, ведь вся её жизнь повязана на нём одном… и всё же в детстве маленькая Рей была непробиваемой. Кто-то называл её бесчувственной, кто-то — бессердечной, но разве её могло тронуть мнение окружающих? Она была собранной, решительной, самостоятельной; Рей не нуждалась ни в ком, кроме своего дедушки — заменившим ей родителей, и в Бене Соло, который в прямом и переносном смысле в один прекрасный день стал её миром. Он понимал её с полуслова, никогда не осуждал, принимал такой, какая она есть, и для Рей этого было более чем достаточно. Возможно, она взаправду была чёрствой, быть может, не было в ней этой пресловутой сентиментальности, но по крайней мере во снах её никогда не преследовали кошмары, не снились ей даже умершие родители, которых для своего возраста она помнила слишком хорошо. Даже после проклятого портала, после смерти дедушки, после невозможно долгой разлуки с Беном — Рей не сломалась, не тронулась умом, не свихнулась. Но та ночь, та проклятущая ночь, перечеркнула всю её жизнь пополам, разнесла в щепки все барьеры, расшатала нервы к чертям собачьим, и Рей нежданно-негаданно стали сниться кошмары — один и тот же сон, на самом деле, но какая разница?
Каждый раз Рей не сразу понимает, что ей это всего лишь снится. Она проживает те несколько ужасающих минут, растянувшихся на дни, года, столетия, не осознавая, что каждое мгновение, каждый яростный удар сердца, каждый рваный вдох — это иллюзия, воспроизведённая тем отделом мозга, который отвечает за возможность видеть сны. Рей тонет в кошмаре, напрочь забыв о том, что всё это уже случилось, что вся эта дичь теперь в прошлом, и ей бы забыть обо всём, но контролировать собственное подсознание она не в силах.
Путь из спальни до входной двери занимает целую вечность, но даже сквозь густой, плотный мрак ей виден силуэт Кайло. Она видит его, живого и невредимого. Каждой клеточкой тела чувствует, как бьётся его сердце, так спокойно и уверенно — Рей выдыхает, только сейчас понимая, что от волнения задержала дыхание. В это мгновение на нём буквально весь свет клином сошёлся, и она улыбается во весь рот. Сердце в груди до краёв наполняется радостью, волнением, любовью, и едва она открывает рот, чтобы окликнуть его, как время замораживает её на месте, приклеивает к полу голые ступни, заставляя Рей смотреть на то, как Кайло раздирает на части сгустившаяся тьма.
Нет, нет, нет.
Она кричит, не в силах сделать и шага, пока Кайло умирает у неё на глазах. Рей слышит отвратительные булькающие звуки, с которыми кровь пузырится на его губах, чувствует вонь металла, пронзающего его снова и снова, ощущает на своём языке тошнотворный привкус смерти, и знает, отлично знает, что в следующее мгновение Кайло не станет.
Эта мысль толкает её вперёд, тянет, тащит, заставляет двигаться.
Во сне Рей никак не может разглядеть лица нападавшего, но краем сознания вдруг понимает, кто это. Выражение лица этой женщины, её имя, тошнотворный аромат парфюма знакомы Рей, ведь они уже встречались раньше…
Да, суку эту Рей вовек не сможет забыть, даже если очень постарается.
Сон изменяется, плавно обретая новую форму, и Рей начинает вспоминать, складывать общую картинку по кусочкам. Разум медленно, но верно подкидывает смазанные воспоминания, одно за другим, делая кошмар осязаемым, более реальным, и Рей чувствует очень даже настоящую, обжигающую боль от пореза, который оставляет нож на ладони.
С оглушительным стуком оружие летит на бетонные ступени, и Рей требуется секунда на то, чтобы оттолкнуть Вэл. Во сне у обезумевшей женщины чернота вместо лица, и на секунду Рей отшатывается, ведь ослепляющий страх ничуть не уступает взвившемуся адреналину. Реальность пульсирует, размывается, растягивается, но в доли секунды сжимается до тёмной фигуры напротив. Рей хотела бы, чтобы в руке волшебным образом возникло хоть что-нибудь, чем можно было бы пробить голову этой психопатке, но во сне, как и в реальности, чуда не происходит. Сердце бьётся ошеломительно гулко, красная дымка застилает взор, и не успевая опомниться, Рей бросается вперёд, толкая Вэл со всей силы до тех пор, пока женщина не упирается в железные перила. Рей не может остановиться, ни во сне, ни в реальности, поэтому в следующее мгновение тёмная фигура летит вниз, а сопровождающие полёт удары ещё живого — но ненадолго — тела, эхом разносятся по окутанному тишиной подъезду.