Мужчина рассмеялся и чуть откинулся в кресле.
— Хорошо, тогда так, — мечтательно произнёс он и взмахнул рукой. — Люблю твои глаза, они меня…
— Нет-нет-нет, пожалуйста, только не Шекспир! — перебила его девушка и заливисто засмеялась. — Это нечестно объясняться мне в любви его словами уже, какой? , раз пятнадцатый?
— Ты сама писала, что «Шекспира можно цитировать вечно», — усмехнулся мужчина.
Кэрри закатила глаза.
— Это был реферат, — фыркнула она. — Разумеется, я не могла написать по-другому.
— Ну ладно, как скажешь.
Любуясь ею, такой домашней и искренней, Дэвид совсем не хотел с нею спорить. Она сидела у него на коленях, одетая в плюшевый бордовый свитер, и укрывала их обоих цветастым пледом.
— И всё же я говорила о твоих глазах, — повторила девушка, снова обернувшись к нему. — Они такие у тебя такие… такие ясные, удивительного цвета.
Она лишь на мгновение перевела взгляд чуть ниже, а потом вновь взглянула ему в глаза. Дэвид лишь слегка вскинул брови.
— Правильно, что ты носишь голубые рубашки, — оценивающе добавила Кэрри. — Они подчёркивают твои глаза.
— Ты так думаешь?
— Ага.
Задумчиво вскинув голову, она чуть прикусила нижнюю губу. Иногда вот такое выражение её лица казалось ему таким детским, и внутри что-то болезненно кололо с напоминанием о собственном возрасте. Может, совесть? Дэвид предпочитал не думать о том, что стоит между ними: социальный статус, общественное мнение и, конечно, возраст. Кэрри запрещала говорить ему об этом, и он не смел ей перечить. В конце концов такие разговоры не могли привести ни к чему, кроме сожалений и разочарования.
— Мне нравится, когда ты носишь голубые рубашки, — вдруг продолжила она, не отрывая взгляда от неба. — Но у тебя таких всего пару штук, верно?
— Может быть, я точно не помню, — улыбнулся Дэвид. — А это проблема?
— Когда мы вернёмся, я куплю тебе несколько штук, — ответила девушка будто бы серьёзно и наконец посмотрела снова на него.
— И зачем мне столько одинаковых рубашек?
— Они не будут одинаковыми!
Она обижено надула губы. Мужчина же лишь тихо рассмеялся.
— Но ты ведь говорила про голубые, верно? — уточнил он.
— Да, но они ведь могут быть разных оттенков! — её тон казался каким-то насмешливо-разочарованным, мол, ничего ты не понимаешь совсем. — Она ведь может быть и небесный, и аквамариновый, и васильковый, и лазурный, и…
Закончить Дэвид ей не дал, накрыв её губы успокаивающе-сладким поцелуем.
— Мы сделаем так, как ты хочешь, — прошептал он, на мгновение отстраняясь. — Всё, что ты скажешь.
В дверь всё ещё настойчиво звонили. Дэвид про себя удивился такой настырности, которая уже немного начинала раздражать. Да что там случилось? Пожар что ли?
Успев застегнуть рубашку лишь на половину, он открыл дверь. И замер на месте, будто его только что поразила комета.
— Привет. Что так долго не открывал? А, я смотрю, ты был в душе.
Дэвид отступил чуть назад, едва не потеряв равновесие. Перед ним на пороге стояла она. Живая. Невредимая. С привычной улыбкой на губах. Кэрри.
— Я, честно говоря, боялась не застать тебя, — начала тараторить девушка, по-хозяйски заходя в дом с пакетами из супермаркета, — у тебя ведь ещё должны быть лекции в это время. Но всё же решила первым делом к тебе. И вот, какая удача.
Она прошла мимо него на кухню, осматриваясь по дороге, будто бы вернулась в собственный дом. Её слова доносились до него, как в тумане. Он не мог понять, не мерещится ли это ему. Может, он сегодня просто много выпил? Или заснул на лекции и всё это ему снится? Дэвид быстро заморгал и, потерев глаза, пошёл следом на кухню. Там Кэрри уже открыла холодильник и принялась разбирать продукты.
— Вот так и знала, что у ты сам не будешь готовить, — тоном недовольной мамочки произнесла она, расставляя продукты на полки. — Тут ведь шаром покати. Что ты вообще ел?
Краем взгляда девушка заметила пустые бутылки виски, которые Дэвид так и не выбросил.
— Ты что, за две недели это уничтожил? — теперь она походила на грозную жену, которая вот-вот готова закатить скандал. — Боже, скажи, что они просто испортились.
— За четыре дня, — к нему наконец вернулся дар речи и медленно начало приходить осознание происходящего.
Кэрри смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами и, кажется, сама потихоньку начинала понимать, что у того эффекта неожиданности, на который она рассчитывала, истёк срок годности. Она медленно прикрыла рот, после чего её губы лишь на несколько мгновений вытянулись в тонкую линию, выдающую её собственное волнение.
— Что ж, — потянула девушка, ища куда бы спрятать взгляд и чем занять руки. — Надеюсь, это никак не отразилось на твоём состоянии в университете.
— Тебе не о чем беспокоиться.
В его словах прозвучала непривычная жестокость и разрезала воздух острым металлом. Он заметил, как она вздрогнула и неуверенно подняла виноватый взгляд на него.
— Наверное… может, я… — неуверенно начала говорить девушка, но ей всё никак не удавалось связать желаемое в слова.
— Где ты была?
Она чуть приоткрыла рот, ловя губами воздух, которого ей теперь отчаянно не хватало, а затем нервно сглотнула.
— Прости…
— Где ты была?
Он стукнул кулаком по дверному проёму так, что глухой звук показался оглушающим.
— Дэвид, пожалуйста…
— Я спрашиваю. Где.ты.была? — его голос сорвался на крик, и он едва сдержал себя, чтобы не сдвинуться с места.
Ему хотелось ударить её. Это было ужасно, он понимал, что в нём родилось что-то животное и жестокое. С другой стороны, ему ли говорить о жестокости? Кто из них двоих более жесток? Кто более бессердечен? Не тот ли светлоглазый ангел, которого он сейчас люто ненавидел и любил всей душой?
— Мне кажется, я имею право знать, — прошипел Дэвид, сжимая ладони в кулак и не отводя взгляда от девушки. — Я имею право знать, где ты была эти чёртовы две недели, пока я здесь просто сходил с ума.
Его лицо покраснело, а на висках появилась лёгкая испарина.
— Ты пропала, — продолжил он тихим голосом, приправленным яростью. — Пропала и оборвала все следы, ведущие к тебе. Ты сказала, что уезжаешь домой, но сама и не собиралась туда. Ты обманула меня!
Последняя фраза вырвалась с грудным рыком и, сам того не замечая, Дэвид одной рукой опрокинул деревянный стол. Ваза с фруктами, стоявшая на нём, звонко разбилась на мелкие кусочки и по полу покатились яблоки и виноградинки.
— Ты обманула меня, — уже не сдерживая крик, повторил мужчина. — Обманула всех! Друзей, подруг, родителей! Ты навела здесь столько шума! Полиция ищет тебя по всему Лондону! Ты и представить себе не можешь, что натворила!
Он хлопнул дверью холодильника так, что с него посыпались все магнитики, а сверху стоящие рамки с фотографиями с грохотом упали вниз.
— Но всё это просто ерунда, — Дэвид сделал два шага вперёд, но вопреки его ожиданиям девушка осталась на месте. Его голос вновь сделался тихим и уставшим всего на пару предложений. — Всё это просто ерунда по сравнению с тем, что ты сделала со мной, Кэрри.
Он тяжело дышал, а в глазах появились первые слёзы. Торопливо вдыхая, мужчина плотно стискивал челюсть, но скулы всё равно дрожали.
— Ты убила меня, — наконец произнёс он дрожащим шёпотом. — Просто уничтожила. Заставила почувствовать себя ничтожеством, мыльным пузырём, пустой оболочкой, которую сейчас пришла лопнуть. Я пытался заполнить эту пустоту хоть чем-то, но не мог. Не мог. Потому что кроме тебя там ничего не может находится.
Кэрри, всё это время молчавшая и не на шутку перепуганная, нервно облизала губы. По её мягким щекам текли слёзы, но она не спешила их стирать. Её дыхание сбилось, а стук собственного сердца она с лёгкостью могла услышать, даже не прикладывая пальцы к пульсу. В её серых, цвета морской бури глазах тонуло отчаяние и раскаяние. Она не была бессердечной, нет. И сейчас, в этот самый момент, она, как никто другой, понимала, что сделала.