Однако Иона считал, что до принятия решения у него есть несколько недель, и не думал, что все случится так неожиданно.
Женщина, похоже, немного стушевалась, хотя улыбка не сходила с ее лица.
– Я не называю себя собственно психологом…
Ионе было все равно, как она себя называла.
– Слушайте, я очень устал. Подождать нельзя?
– Ну, полагаю, что можно, но поскольку я здесь…
Иона замялся. Физиотерапия и долгий путь сильно утомили его, и ему совсем не хотелось отвечать на вопросы о душевном состоянии. Но раз уж на то пошло, наверное, лучше побыстрее с этим развязаться? И кто знает? Возможно, это даже поможет ему наладить сон.
– Это ведь ненадолго, так? – спросил Иона, собираясь присесть на кровать.
– Как захотите, – ответила женщина, еще шире расплываясь в улыбке и уступая ему дорогу. – Вам помочь?
– Нет, спасибо, сам справлюсь. – Иона прислонил костыли к спинке и опустился на кровать, вытянув больную ногу. Сумел кое-как улыбнуться. – Ну, как станем работать?
– Так, может, начнем с того, что вы мне расскажете, как себя чувствуете? И прошу вас, называйте меня Корин, – добавила она, ища в сумочке телефон. Нашла его и показала. – Не возражаете, если я запишу разговор?
– М-м-м, нет, думаю, что нет.
Присев на стоявший у кровати стул, она сняла жакет. Иона думал, что психологи выглядят совсем не так, как Корин. Ее наряд смотрелся бы куда уместнее на вечеринке, нежели на сеансе реабилитационной терапии.
– Простите, еще учусь с ним обращаться… Вот так. – Она подняла глаза от дисплея телефона. – Прежде чем начнем, спрошу: можно называть вас Иона или вы предпочитаете обращение «сержант Колли»?
– Можно Иона.
– Вы уверены, что не против записи разговора?
– Нет, давайте.
– Спасибо, чудесно. – Иона заметил, что у нее красивая улыбка. – Итак, вы хотели рассказать, как себя чувствуете.
– Хорошо. Ну, знаете… – Он пожал плечами. – Колено немного побаливает.
– Наверное, случившееся очень сильно вас травмировало, – сочувственно посмотрела на него Корин. – Каковы были первые ощущения? Когда вы вошли в пакгауз и увидели тела?
– Я… ну, не знаю. Трудно сказать.
– Попытайтесь, хорошо?
Иона потер шею, страшно не желая облекать чувства в слова.
– Думаю, шок.
– Можете поподробнее?
Иона уже проделывал это бессчетное количество раз. Он по-прежнему помнил холод пакгауза, его пронизывающе сырой воздух и свои гулко отдававшиеся эхом шаги по каменному полу.
– Может, вернемся к этому чуть позже?
На ее лице мелькнуло нечто похожее на досаду.
– Конечно. Но не могли бы вы описать свои ощущения? Вы испугались?
Господи, что за вопрос такой?
– Я попал в нештатную ситуацию, – ответил Иона, переходя на полицейский жаргон.
– Значит – да?
Иона подумал, как лучше ответить, потом пожал плечами:
– Если хотите.
– Вы опасались за свою жизнь?
Для психолога бестактно спрашивать о подобных вещах, но Иона вроде догадался, к чему она клонит. Выискивает признаки посттравматического расстройства.
– Времени раздумывать об этом особо не оставалось, – ответил он, жалея, что согласился на сеанс.
Она кивнула, словно он наконец-то сказал то, что она хотела услышать.
– Конечно, нет. Полагаю, вы просто делали, что должно?
– Э-э, ну…
– Думаю, ваша выучка очень помогла в подобной ситуации, но… Вам наверняка пришлось нелегко. Как я понимаю, вы знали погибшего офицера полиции, сержанта Гевина Маккинни. Собственно, он был шафером у вас на свадьбе.
Ну, вот опять.
– Мы дружили много лет назад, но я очень давно его не видел.
– Понимаю. – И снова в ее голосе послышалась досада. – Теперь другие жертвы. Можете о них немного рассказать?
– Извините, нет, – ответил Иона, потирая глаза. Ему очень хотелось прилечь и поспать. – Вообще-то я видел только девушку.
– Верно, девушку. – Дели быстро пролистала блокнот. – Это у нас… Надин, правильно?
– Это она мне так сказала.
Дели заморгала.
– Она была жива, когда вы ее обнаружили?
Иона начал раздражаться.
– По-моему, мне не следует вдаваться в такие подробности.
– Нет, разумеется, нет, – быстро проговорила она. – Но оттого, что вы нашли одну из жертв живой, наверняка становится еще хуже. И не смогли ее спасти. Какие чувства это у вас вызывает?
Ионе вдруг стало трудно говорить. Он отвернулся.
– Паршивые.
– Она вам что-нибудь сказала, кроме своего имени?
– А вам, собственно, это зачем?
Вопрос прозвучал резче, чем он хотел, однако даже если бы Иона и решил его обсуждать, он не понимал, насколько уместно говорить об этом именно теперь.