Галя помчалась по дороге, которая виляла как змея, туда-сюда, потому и не видно никого. Она уже устала бежать. «Тэо! Тэо!» – звала Галя. Туристы не кричат «ау», они кричат «тэ́о». Такой вот опознавательный сигнал для своих. Но никто не отозвался.
Впереди никого нет, группа свернула на боковую тропинку, сообразила Галя. А трава не примята потому, что место сырое, топкое, а трава не трава, а осока болотная. Они что, по болоту пошли?!
Галя развернулась и побежала обратно, тяжело дыша и не сбавляя скорости: она отстала, так можно потеряться, а компаса у неё нет. Она обязательно купит компас, когда выберется отсюда… Если выберется. Места здесь глухие, безлюдные, ближе к Синеозеру начнутся дачи, но до станции ещё далеко, Галя сейчас где-то посередине, между двумя железными дорогами, Казанской и Курской. Здесь не слышно ничьих голосов, воздух пахнет болотом, остролистая осока шуршит под ветром, которого вовсе нет, тогда отчего она шуршит?
Галя испытала суеверный ужас. Был бы компас! Но компаса у неё нет, есть только ноги, быстрые, сильные. Выведут куда не то, сказала бы мама, суздалянка, там все так говорят, и ничего смешного. Она больше никогда не станет смеяться над маминым говором, честное слово! И ссориться с ней никогда не будет.
Боковая тропинка, по которой где-то впереди двигалась группа, размокла от недавнего дождя, Галя два раза упала, измызгалась как чёртушка, сказала бы мама (скажет вечером) и перешла на шаг. Поплутав по сырому мрачному лесу, тропинка вывела к оврагу. Цепляясь за кусты, Галя резво скатилась вниз, вскарабкалась наверх и… где же тропинка? Их много, во все стороны разбегаются, и палки торчат… Вешки! Кто-то дорогу разметил!
Утопая по щиколотку в воде, она шла по каким-то кочкам, бежать уже не могла, и мешал пакет с грибами, которые она не могла выбросить, из-за них всё… Путь преградил бетонный забор с выломанной плитой. Галя заглянула в пролом и увидела широкую аллею и поднимающийся над деревьями дымок. Села на землю и заплакала. От радости.
Откуда-то донёсся глухой стук топора. Группа! Встали на привал! Галя вытерла слёзы, шмыгнула носом и юркнула в пролом.
Слово она сдержала и над мамиными словечками больше не смеялась.
Часть 7
Разговор, которого не получилось
Зинаида Антоновна Винник ругала себя последними словами. С дочерью она ругалась регулярно, но никогда такого не было, чтобы – из дома ушла. И не звонит, срань такая, и номер материн в чёрный список кинула, и домой не является. Зинаида Антоновна была уверена, что дочь скрывается у Нади, соседки по лестничной клетке. Но Надя позвонила сама, и расспрашивала о Гале, и потом звонила ещё раз.
Зинаида Антоновна с ней разговаривать не стала, послала куда следует. Музыкантша чёртова. Это она Гальку против матери настраивает, с пути сбивает, институт бросить уговаривает. Зинаида, скрепя сердце, позвонила бывшей свекрови, с которой Галя поддерживала связь (к ней и усвистела, и наплевать, что мать тут с ума сходит). Свекровь жила в Бронницах, от Москвы на электричке двадцать восемь остановок, и охота ей оттуда в академию свою ездить? Не высыпается, наверное, а свекрухе и горя нет, работницу бесплатную получила, сделай то, сделай сё. Свекровь Зинаида ненавидела, ненависть была взаимной, и разговора не получилось.
На вопрос: «Галька моя у тебя? А позвонить нельзя было? Я изволновалась вся» свекровь зло рассмеялась.
– Опять, значит, поцапались? А ты, значит, соскучилась. Поругаться не с кем. Она уж плачет от тебя, Галька твоя, а ты как была дурой, так и осталась.
Зинаида в сердцах бросила трубку. Значит, Галька у бабушки. Ну, пусть поживёт пока. Взрослая уже, двадцать лет, сколько можно сопли ей вытирать. И в том, что они поссорились, виновата не она, виновата Галька. Брошу, говорит, институт, репетитора найму и в консерваторию поступлю. Ты сначала заработай на репетитора, потом поступай. Репетитор недёшево стоит, да и что за профессия – песни петь? С одним талантом далеко-то не уедешь, где сядешь там и слезешь, там не пробиться, в музыке этой, а Галька не понимает. Голос у ней. А кто у тебя отнимает голос твой? Голос голосом, а институт окончить надо, чтобы как у всех, по-людски, менеджером…
Ничего. От бабки на Сиреневый бульвар пока доедешь, устанешь. Спесь-то собьёт с Гальки. Зинаида Антоновна успокоилась и перестала волноваться за дочь. Перебесится и вернётся.