– Лоб у тебя сильно горячий. И щёки. Ты лежи пока, я градусник найду.
Пошарив рукой под одеялом, Васька с удовлетворением обнаружил, что с него сняли только ботинки и шерстяные носки, а штаны и в свитер оставили. А жар не от простуды, а от нервного напряжения. Вчера он убил человека. Думал, что Надя в опасности, а Иван, оказывается, её спасал.
Сама Надя помнила только, как обрадовалась Ивану, как ругала его за вишни, а он приглашал её в гости.
– А потом тишина, глухая такая, и стемнело сразу. Я, наверное, в обморок хлопнулась, а Ваня меня спас, а то валялась бы в снегу… – виновато закончила Надя. – А мы с тобой… Мы человека в беде бросили, даже «скорую» не вызвали! Вдруг он ещё живой был?
– Не человек он. Нелюдь. Это ведь он… Они с Маритой… наших всех. Больше некому, – зашептал Васька, оглядываясь на дверь. – И не нужна ему «скорая», мёртвому. У него мозги вытекли, я видел. И тебя увёл поскорее, чтобы не смотрела, а то опять в обморок хлопнулась бы.
– Ужас. Какой ужас! А я ещё на тебя злилась, за то что подгонял всё время. Но ведь кто-то же его убил, надо в полицию…
– Надь. Не надо в полицию. Это я его… Поленом по башке ахнул. Вырубить хотел, а получилось…
– А получилось как всегда, – договорила за Ваську Надя. Притянула к себе за шею и крепко обняла. Васька уткнулся ей в плечо и заплакал. Убить человека нелегко, даже если он не человек.
* * *
– Тридцать девять и восемь, я вызываю «скорую» – командно громыхнуло над головой.
– Мам! Не надо «скорую». У нас аспирин есть? Дай две таблетки, – распорядилась Надя.
– Нет у нас аспирина. Но у него же жар! Это, наверное, грипп.
– Нет у него гриппа. Тогда бы и у меня был.
– Почему – у тебя?
– Потому что мы с ним целовались вчера в подъезде. И в лифте.
– А дома почему не целуетесь? Я в аптеку, за аспирином, а вы давайте, целуйтесь.
Хорошая у неё мама.
Когда температура подскакивает под сорок, то обычно не до поцелуев. Но Васька хотел. Надя стащила с него свитер, бросила коротко: «Раздевайся и приходи» и скрылась за дверью.
Справиться с одеждой получалось плохо, но Васька справился. В трусах и майке, цепляясь за стены, кое-как добрался до ванной, где и нашёл Надю. Хорошее решение. С поправкой на то, что где-то в недрах квартиры обретался Надин отец.
Ванна была налита почти до краёв. Надя усадила Ваську на бортик, положила ему на плечи прохладные руки, Васька блаженно зажмурился… и оказался по шею в ледяной воде. Вопреки ожиданиям, не заорал, только всхлипнул. И лежал не шевелясь и не протестуя. Если Надя так хочет, значит, так нужно. Жар спадал, и Ваське было невыразимо хорошо.
– Надь, иди ко мне.
– Что я, дура, что ли?
Надина мама застала его сидящим на диване, завёрнутым в красную с золотом махровую простыню на манер римского патриция. Усы Васька сбрил найденным в ванне одноразовым станком, и стал неузнаваемым. Надя хохотала, Васька сердился:
– Хорош уже ржать. Я их из-за тебя сбрил, тебе ж не нравились.
Об Иване Мунтяну, который сидел у калитки со сбитым замком, наполовину заметённый снегом, они не вспоминали.
Часть 22
Марита
Марита ждала Ивана, который всё не приходил, а давно должен прийти. Разогревала мясо в который уже раз – волоча по снегу неповоротливые тяжёлые санки и порядком промёрзнув, Иван не снимая куртки садился за стол и ел горячее, обжигаясь и одобрительно глядя на сестру. Она любила этот его взгляд, а то, что было после, любил Иван, а она терпела: брату это было нужно, мужчине нужна женщина, Марита понимала.
Шаря вела себя беспокойно, лаяла, рвалась с цепи: ждала хозяина. Иван её с собой не брал, сажал на цепь или запирал в сарае, чтобы не увязалась следом. Марита завела собаку в избу и долго гладила и приговаривала: «Ну что ты? Что ты? Придёт наш хозяин, придёт наш Олежек, не заблудится». Услышав знакомое имя, Шаря вздрогнула всем телом и горестно завыла. Марита шлёпнула её по морде, обиженная Шаря отбежала в угол и там выла, протяжно и страшно.
Собаку она заперла в избе («В сарайке заколеет, морозно нонече»), сдёрнула с гвоздя телогрейку и встала на лыжи. Она знала, что Иван отправился на дачи: вишнёвая щепа почти закончилась, а мясо лежит, дожидается. На берёзовой-то щепе мясо дёгтем пахнет, а на вишнёвой самый вкус. Вот он и пошёл за вишеньем. Только что ж так долго? Не случилось ли чего?
Хозяина дачи Иван привёз вчера и оттащил в главный корпус, где они держали «мясо», подальше от людских глаз. Не ровён час, туристы явятся, повадились к ним кататься, и всегда неожиданно. Продуктами делятся щедро, хлеб привозят буханками, сахарок, конфетки, сгущёнку даже! За угощение благодарят. Знали бы, кому они их возят… Знали бы, чем их угощают.