«Выход на место в пределах компетенции» результатов не дал. На даче № 37 замок был действительно сломан, у калитки лежала горка вишнёвых дров, но Ивана там не оказалось, ни мёртвого, ни живого. Лось обругал Ваську брехуном и жаждал мести за испорченный выходной. Гордеев порадовался, что не рассказал Диме про куртку и значок, и вздохнул с облегчением: « Да ладно тебе… У парня температура, он сам вчера сказал, вот и наплёл три вагона дров. С первым апреля решил поздравить, условно-досрочно, а я пове…» – Гордеев внезапно замолчал: от калитки уходил санный след, с глубокой бороздой посередине.
– Поверх лыжного идёт, – закончил за Гордеева Дима-Лось.
Гордеев и сам видел: шли на лыжах, совсем недавно, может быть, вчера, и тянули за собой санки с грузом. Длинномерным, судя по борозде. Вот ведь – не работает уже на железке, а лексикон железнодорожным был и остался, из песни слова не выкинешь. Тело на санках везли, ноги свешивались – догадался Гордеев.
То, что след приведёт к избушке Мариты и Ивана Мунтяну, они поняли сразу.
На душе у Лося скребли кошки: их осталось двое, он и Гордей. Надю после этого её обморока Васька в поход не отпустит, если Лось что-то смыслит в любви. По той же причине на Ирочке надо срочно жениться, а жениться Лосю не хотелось. И Ирочку терять не хотелось, а всё к тому шло, если даже Васька на неё запал, а она его старше чуть не вдвое! У страха глаза велики, а именно страх испытывал сейчас Лось – за Ирку, за Надю, за Ирину Анатольевну, маму Виталика, с которой всё очень плохо, Лось вчера звонил, всё плохо.
За себя с Гордеевым Дима не волновался: в кармане Диминой куртки уютно лежал баллончик со слезоточивым газом, а Гордеев похвастался новеньким «ненадёванным» электрошокером. Обновит, если придётся.
Не пришлось.
Мариту они не застали, она была здесь полчаса назад и ушла, в той самой куртке со значком Чегетской лыжной базы, принадлежащей когда-то Виталику, а потом Ивану. Там, где раньше стояла изба, жарко пламенели красные угли. Над бывшим сараем клубился дымок. Гордеев разглядел собачью цепь. Иван сажал на неё Шарю, когда уходил, иначе его любимица побежала бы следом.
– Собаку сожгла, не пожалела.
– И брата, – дрогнувшим голосом добавил Лосев.
На красной шевелящейся жаровне, в которую превратилась изба, лежало чьё-то тело, обугленное до костей. Гордея передёрнуло. Он тронул Лося за рукав:
– Пошли отсюда.
– А ккк… ку-да? – по слогам выговорил Лось. – В ммм… ми-ли-ц-цию? В поли-цию, тт… то есть?
– Пошли отсюда, – повторил Гордеев.
Снег за сгоревшим сараем растаял, и там что-то лежало, зелёное и длинное. Лось объехал кострище, нагнулся и поднял из снега, доставая по одной, четыре зелёных лыжи.
– Соболюшек наших лыжи. Кто же знал, что они сюда поедут… светлая вам память, девчонки, – всхлипнул Лось и отвернулся. Плечи его вздрагивали. Гордеев молча подъехал, раскидал снег, вытащил ещё две пары лыж – Юлиных-Любиных мальчишек. Постоял, вспоминая их имена, но так и не вспомнил.
– Пухом вам земля, ребята. И девочкам вашим. А этих на гадов мы найдём. Даже не сомневайтесь.
Труп хозяина садового участка №37, огревшего Ивана, по словам Васьки-гитлера, поленом по башке, обнаружился в главном корпусе, куда они влезли через разбитое окно.
– Да у них тут холодильник, я смотрю. Замутили бизнес, развернулись брательник с сестрёнкой, – пришёл в себя Лось.
Судя по всему, труп лежал здесь не меньше недели, успел оттаять и снова замерзнуть. Так что убить Ивана Мунтяну владелец участка №37 не мог, Васькина версия катилась к чертям, Гордеев восстановил в памяти их ночной разговор и начал что-то понимать… Твою ж мать! Это Васька его… Потому и плёл околесицу, городил огород, лес до небес… Это Васька его, поленом… После этого у кого хошь температура поднимется!
Гордеев выудил из рюкзака планшет и влез в интернет. «Вопрос о проведении проверки показаний с выходом на место решается следователем на основании анализа имеющихся материалов уголовного дела, в первую очередь протокола допроса лица, чьи показания предполагается проверить, и протокола осмотра места происшествия. Для организованного и эффективного производства проверки нужно составить план…»
Да пошли бы они все… Какой план, какие показания? Ваську подставлять – это всё равно что себя. А других виновных в пределах видимости не имеется. За Ваську Рыболовлева в полиции уцепятся обеими руками. Вот почему так? Одни людей убивают десятками, и им за это ничего, их даже не ищут. А за нелюдь убитую реальный срок дадут, поскольку – человек. А Васька, выходит, преступник. Вот – почему так?