Однако Алёшка ведь был человек умный. И притом он был совершенно не злой. Он кивал в ответ на Танины грустные и растерянные слова. Он и сам говорил грустным голосом, что, мол, очень жаль, да, видно, уж никуда не денешься!
Таня повздыхала ещё.
— Ладно, Алёш, пойдём…
— Куда пойдём?
— «Эксика» охранять.
Что мог ответить ей Алёшка? Боюсь? Неохота?
— А потом чего-нибудь ещё придумаем.
Уж то, что Таня «чего-нибудь ещё придумает», — в этом можно было не сомневаться. Алёшка сидел нахмуренный, но изо всей силы делал вид, что он лишь задумчивый. А может, ему и правда стоило немного побыть задумчивым — надо же что-то предпринять, а то как миленький пойдёшь в лесные дебри. Вообще там поселишься — Таня, она такая!
— Сейчас, — сказал он, — сейчас голова немного пройдёт, — и потрогал повязку.
— Я могу и одна пойти! — Таня произнесла это таким ужасным голосом: мол, раньше не болела, а теперь вдруг…
— Спокойно! — крикнул Алёшка. — Я что тебе, нарочно ударился?
— Не нарочно. Я и не говорю…
— У меня что ж теперь, и приступа не может быть?
Но тут Алёшка понял, что, если даже он и по-настоящему начнёт ссориться, это всё-таки займёт не больше, чем полчаса. А потом всё равно придётся идти. Или Таня пойдёт одна.
— Ладно… Сейчас переоденусь! — сказал Алёшка и вздохнул: что, мол, раз не верят, то нечего и объяснять.
Он пошёл в родительскую комнату, закрыл дверь, схватился руками за голову… Уй! А ведь на самом деле болело и хвататься надо было поаккуратнее. Такой головой вряд ли чего придумаешь!
Но тут ему и придумалось — вспомнилось. Вот он бредёт по жуткой весенней грязи, и на сапоги резиновые так налипло, что они стали тяжеленные, как у водолаза. А бредёт Алёшка Пряников не просто так, он выбирает место, где ему стоило бы развести костры в виде созвездия Большая Медведица. Была у него такая мысль: если разводить костры в виде созвездий, то инопланетяне догадаются, что он с ними хочет завязать контакт. Только контакты не завязывают. Завязывают дружбу. А контакты устанавливают. Это ему ехидно сообщила старшая сестра Альбина.
Ну, в общем, он брёл. И тут увидел: шофёр возится около грузовика. А рядом стоит другой шофёр и посмеивается. Тот, который возится, он старый, всё лицо исчерчено морщинами, из-под шапки волосы такими расплетёнными верёвочками — белые и даже вроде зеленоватые.
А тот, который посмеивается, — молодой.
— Выкинуть, — говорит, — пора твою колымагу. Сперва на свете мамонты появились, а потом, за ними сразу, и она.
А старый отвечает молодому: что ничего ты не понимаешь ни в технике, ни в жизни. И никогда не поймёшь! И если он лично заболеет какой-нибудь простудой, и глазом не моргнёт. А вот когда она болеет — тут старый шофёр легонько постучал по своей машине, — когда она болеет, у него у самого болит. И не может он её бросить, потому что это не то что не по-товарищески будет, а вообще не по-людски.
И, вспомнив это всё, Алёша выскочил из спальни:
— А нам известно, как этого экскаваторщика звали?
— Какого? — спросила Таня испуганно.
— Который на нашем «эксе» работал!
И уже через две-три секунды, то есть очень скоро, Таня поняла, какая это отличная мысль — поговорить с тем экскаваторщиком старым.
Быстро достала билет, над которым произносила клятву никогда Наташе не звонить. Вот как в жизни бывает!
Однако Наташа сказала:
— Не, я ничего не знаю, ничего абсолютно. А вам он зачем?
Таня что-то там ответила — вежливое, но не очень. Хотя, может, Наташа ни в чём и не виновата: что ж тут поделаешь, если надо уезжать.
— Знаешь, ты мне телефончик свой оставь на всякий пожарный, — сказала Наташа, не замечая или как бы не замечая Таниного голоса. И вдруг закричала: — Слушай! Я же его фамилию знаю! Закраин… Я когда на директора пошла буром, он стал по селектору справки наводить…
— По какому селектору?
— Телефон такой вроде… Ну, не важно! Главное, что Закраин.
— Н-да… — Таня опустила трубку.
Это ж тебе не сказки Пушкина, когда три раза невод забросил — пожалуйста, золотая рыбка. Это тебе Москва! Закраин… Да таких Закраиных!
Алёшка вдруг засмеялся:
— А спорим, что за три невода я его поймаю!
Сперва он по «09», по справочной, узнал телефон поливально-посыпально-подметательной конторы такого-то района города Москвы. Потом позвонил туда: