— Ты поедешь?
Рыжикова не стала ей отвечать, просто влезла в кабинку. Нажала девятый этаж и, нисколько не обращая внимания на Таню, стала ключом царапать слово «Таня» в стихотворении: «Таня плюс Алёшка равняется некартошка».
Таня кашлянула, чтобы Рыжикова обратила на неё хоть маленькое внимание, и спросила:
— Ты не знаешь, кто это пишет?
— Что? — Рыжикова как будто только сейчас заметила Таню.
И почему взрослые девчонки так любят зазнаваться?
Какой в этом интерес?
— Тут ведь про тебя написано, да?
— Слушай! — Старшая посмотрела на маленькую с презрением и без всякого интереса. — Твоё-то какое дело?
Лифт остановился на девятом этаже.
— А я тоже потому что Таня… И Алёша…
— Как? Сразу вместе? — И Рыжикова засмеялась.
— Ну, как ты вместе, так и я вместе… с Алёшей, — сказала Таня очень тихо, потому что на такую смелость даже Тане Смелой было трудно решиться.
Тогда Рыжикова опять улыбнулась, но уже по-другому, присела на корточки — так мамы присаживаются на корточки перед своими крохотными детьми; сейчас Рыжикова казалась себе жутко взрослой. Но ей совсем не требовалось так уж сильно присаживаться, её рост был не на много больше Таниного, и теперь ей приходилось смотреть на Таню снизу вверх:
— А у вас что? Тоже бывает любовь?
«Неужели когда я перейду в седьмой класс, неужели я забуду про жизнь третьеклассников?» — подумала Таня и сказала:
— Просто наше звено не хочет, чтобы портили лифт! Получилось у неё даже более строго, чем она собиралась, может быть, из-за того, что Рыжикова всё сидела на корточках, а Таня смотрела на неё сверху вниз.
Наверное, Рыжикова была не такой уж важной девочкой, не очень много из себя строила или не очень умела. Она поднялась и сказала:
— Ладно. Я подумаю, — и вышла из лифта.
А что, про что подумает — неизвестно. Вернее всего, просто не знала, как ответить. Или неудобно стало.
Те, кто думает, что ШП был таким уж опытным злодеем, сильно ошибаются. Хотя в раннем детстве он действительно любил подкрадываться и пугать таких же малолетних людей, каким был сам. Однажды, ещё находясь в старшей группе детского сада, он увидел, как кошка крадётся за воробьятами. Он тогда взял и ради интереса стал подкрадываться к кошке. И подкрался — как мяукнет ей в самое ухо! С кошкой обморок… То есть можно сказать, у ШП были большие способности к подкрадыванию. Только эти способности никого не радовали! Взрослые стыдили ШП, а ребята слов не тратили: если поймают, значит, как говорится, «в глаз дадут».
Родители же обращали на малолетнего ШП внимания довольно мало. У них всегда дел было по горло. Они на скорую руку просматривали его тетради, покупали, когда следует, новые ботинки, а по праздникам какую-нибудь игрушку.
В игрушках ШП был очень неприхотлив. Ни машин педальных, ни самокатов, ни велосипедов он не требовал. Он просил оружие: пистолет, или автомат, или пулемёт полиэтиленовый. И родители, можно сказать, с восторгом выполняли его просьбы. И даже думали: какой милый и скромный у них сын. Дело в том, что все эти игрушки стоили куда дешевле, чем даже один велосипед!
А ШП как раз велосипед был ни к чему. С велосипедом неудобно прятаться.
В общем, так он и жил — враг всех. И когда, наконец, стал повзрослее, когда решил расстаться со своими странными привычками, вдруг выяснилось, что не очень-то он кому-нибудь нужен. Даже наоборот: он никому не нужен!
Вернее, он был нужен кое-кому, но только для того, чтобы с чистой совестью тренировать приёмы бокса и боевого самбо. А это ШП никак не могло устроить.
Такие дела. Сперва ШП прятался просто для смеха, а потом уже вынужден был прятаться. И он так научился это делать, и в таких местах, где и микробу не проползти. Но когда прячешься, невольно к тебе начинают сползаться чужие тайны. Ты их, допустим, и знать не желаешь, а они ползут! И потом сидят у тебя в памяти, сидят и шепчутся. И ШП потихоньку смирился со своим положением. Тем более что тайны несколько раз приносили ему пользу.
И вот ШП… как тут сказать? Втянулся, что ли? Стал даже вроде как коллекционировать всевозможную секретность. Потому его Алёшка Пряников так запросто и купил.
Но с какого краю начать порученное дело, ШП не знал. Два дня он провёл в засадах — надеялся подслушать что-нибудь. Ничего не подслушалось! Там, где обычно собирался народ, никого не было: лето ведь — кто в лагере, кто на даче, кто и вовсе у Чёрного моря. Шпионам худо! Да и люди, которые пишут в лифтах на стенках, обычно об этом не распространяются.
И стал ШП мучиться, голову ломать. Уж очень ему хотелось узнать, как эта девчонка сквозь стену проходит. А ещё больше — надеялся он, что всё-таки с ним подружатся. Он уж решил не обращать внимания на то, что они младше. Видно, невмоготу стало ШП сидеть по разным дырам и подслушивать. Он думал: найду, а потом посмотрим, будете вы отказываться от дружбы с таким человеком или нет!