— А кто не хочет, пусть не идёт.
— Чего ты? Кто не идёт-то? — спохватился Алёшка. — Все идут. Но ты тоже скажи: план надо иметь?
— План по дороге! Пойдём, Гриша!
Гришка слушался Таню, поскольку это ведь она влезла на балкон. А любил ШП, поскольку… а бог его знает, «поскольку»! Гришка послушно подал руку Тане, а другой рукой потянул за рукав ШП. А ШП потянул за рукав Алёшку, «поскольку» без Алёшки-то ему теперь жить вообще не хотелось. И так они дружной компанией под названием: «Бабка за дедку, мышка за Жучку» вышли на улицу.
Если на их троллейбусе ехать к центру, это будет очень длинная дорога — за метро, за рынок, за мост, по которому и под которым безостановочно бегут машины. И все непрерывными ревущими реками и все в разных направлениях. Но троллейбус уходит куда-то ещё дальше — через всю Москву, наверно!
А вот в другую сторону дорога получится короткая. Остановки две-три проедешь, потом водитель по радио объявляет:
— «Больница», следующая конечная, «Парк».
Но никакого парка в троллейбусном парке нет. Даже не понятно, почему вообще такое название. Может, потому, что здесь у троллейбусов отдых — в парках ведь отдыхают.
Они пошли пешком — им же надо было всё обдумать. А Алёшка ещё хотел заодно и осмотреть местечко, подходящее, на его взгляд, для посадочно-тарелочной площадки.
Если спросить, верил он всерьёз в эти свои тарелочки или нет, даже, пожалуй, и не ответит. Ведь вам тоже вряд ли поверится, что родители за отличную успеваемость и примерное поведение могут подарить мотоцикл «Иж». Но мечтать-то об этом никто не запрещает!
Понятно я объяснил?-
И они осмотрели то удобное местечко. Потолковали про небо, и про звёзды, и про тот удивительный случай, который якобы был описан в газетах.
Наконец вон он, пожалуйста, парк… А ведь правильно по телевизору говорят: проще и быстрее всего передвигаться пешком — их обогнал только один троллейбус.
Парком называлась площадь, вся залитая асфальтом. И на ней рядами, а где и стадами стояли троллейбусы. Усы, которыми они берут из проводов электричество, были смирно уложены вдоль боков. И троллейбусы действительно напоминали спящих жуков.
— Ничего не придумали! — сказал ШП беспокойно.
— Придумаем! — ответил Алёшка значительно. Раз уж всё равно пришли, раз уж всё равно деваться некуда, он стал полностью за Таню.
Среди троллейбусов одиноко стоял домик без всякой вывески, но было понятно, что он имеет отношение к парку. В открытую по причине жары дверь виднелась Доска почёта с надписью наверху: «Передовики нашего парка».
— Так… Интересненько, — сказал Алёшка и вошёл в домик, остановился у Доски. А чего там было интересненького? ШП, например, понять не мог. С Доски на него смотрели люди со слишком напряжёнными и слишком внимательными лицами. Им во время съёмки, конечно, говорили: вы сидите спокойно, не напрягайтесь. И они старались. И точно знали, что никакой птички из аппарата не вылетит. А лица всё-таки были такие, что тайно они на птичку эту надеялись!
— Ну, материал есть, — сказал Алёшка задумчиво. — Можно и попробовать.
Таня знала: Алёшка слов на ветер не бросает. Если уж появилась у него в голове такая задумчивость, значит, что-то будет!
Тут дверь, на которой было написано: «Начальник», открылась, вышла молоденькая девушка, вроде Альбины или Тани Рыжиковой, но, конечно, немного всё-таки постарше.
— Вам чего, ребята?
Было ясно, что она не начальник. Но и не водительница — одета не так и руки слишком тоненькие. Значит, кто же она? Секретарь-машинистка. За дверью и машинка была видна на маленьком столике.
— А где водители? — спросил Алёшка таким уверенным и спокойным голосом, как будто он инженер-механик соседнего троллейбусного парка.
ШП и Таня оценили это его спокойствие и уверенность. Но секретарша, посомневавшись секунду, всё-таки решила не оценивать. И спросила:
— А по какому делу-то? — и погладила Гришу по голове: мол, ничего плохого она сказать не собиралась.
— По пионерскому!
Тут Алёшка уже окончательно представил себя старшей пионервожатой Мариной. Это она умела так разговаривать — бодро, весело и солидно!
— Ну раз так, действуйте! — Секретарша улыбнулась на всякий случай. И шагнула обратно к себе в дверь, на свою спасительную территорию. — За домом они там… Увидите.
Увидеть водителей не удалось. Услышать — это да. За домиком густо росли кусты сирени. А ведь сирень чем гуще сажай, тем она и больше радуется. И вот из этой чащи слышались громкие голоса и стук, а скорее, даже грохот. Тут уж никак перепутать было нельзя: это играли в домино.