ШП, Алёшка и Таня с Гришей за руку пошли вдоль кустов и увидели наконец тропинку, можно даже сказать, тоннель в сиреневых ветках. За тоннелем была такая как бы комната с зелёными стенами и очень высоким голубым потолком — небом.
Посреди «комнаты» этой стоял стол, покрытый глянцевым линолеумом, видно, отполированный многими локтями и ладонями. За столом сидели двое — молодой и старый. Старый был рыжий, а молодой — чёрный, курчавый, с яркой белой прядью надо лбом… Это выглядит необычно и даже тревожно. И сразу запоминается: примета — лучше не придумаешь… Таня невольно насупила брови: где-то я его видела?
Двое эти завтракали: они пили молоко из литровых пакетов и жевали усыпанные сахарными искорками, очень вкусные на вид плюхи. И одновременно играли в домино. Лица у игроков были напряжённые и весёлые. Они думали секунду, потом бухали фишкой об стол и что-нибудь приговаривали, такое, доминошное: «Пустышка, тяжёлая фишка!.. А мы тебе, дядя Толь, пятёрочной-то зарубим!.. Азик». И всё тому подобное.
— А вы здесь будете Юрий Гагарин? — вдруг спросил Алёшка.
Вот зачем он Доску почёта смотрел, догадалась Таня, молодец Алёха!
— Я буду Юрий Гагарин! — весело ответил молодой. — Я буду Гагарин Юрий Иванович! — и опять стукнул фишкой.
— Мимо! — сказал старый.
— А я знаю, что ты мимо, — весело отозвался Гагарин. — Ты долго будешь мимо! — Он снова бухнул фишкой: — Ладно, ставь, дядя Толь, своего пятёрочного-то… А я кончаю двумя!
Тут они начали смеяться и шуметь, радоваться, какой этот Гагарин молодец и как он здорово играет. Причём тот, которого звали дядя Толя, тоже смеялся от души, хотя он и проиграл. Таня честно должна была признать, что она так не смогла бы.
— Вы чего, ребят? — спросил Гагарин великодушно и подмигнул, чтобы и они порадовались его мастерству. — Вы по какому делу-то?
Видно, это у них в парке было такое любимое выражение: «По какому делу?» Секретарша так говорила, а теперь он.
— Мы вообще-то пионерский патруль, — сказал Алёшка.
— Озеленение, что ль? — спросил Гагарин, и они опять засмеялись: вот, мол, пришли проверять, время тратить, а какое у нас, к шутам, может быть озеленение?
— Нет, не озеленение. А «отроллейбусение»!
Тут они совсем громко засмеялись: надо же, какое слово — не выговоришь!
— «Отроллей»… а чего это значит?
— А значит… потому что… почему вы не ездите?
— Куда не ездим?
— Куда нужно. От остановки до остановки!
Им опять ответил смех. Но такой какой-то звенящий, уже не очень весёлый.
— Так вы вроде покритиковать нас пришли? — спросил старый, всё ещё улыбаясь. Ему хотелось прекратить всё это, чтоб спокойно допить молоко, доиграть партию… Ну уж нет, дорогой дядечка!
— А как вы думаете, откуда мы узнали ваше имя? — вдруг громко спросила у Гагарина Таня. — Из Доски почёта. Во, думаем, Юрий Гагарин! А вы тут в домино играете!
— Ну ты даёшь! — засмеялся Гагарин. Только это у него получилось как-то не очень от души.
— Мы вот вчера ждали вашего троллейбуса. Полчаса! А один злыдень говорит: они, говорит, там лентяйничают и прохлаждаются. Я думаю: быть не может! И сюда пришли. А вы правда такие… А ещё Юрий Гагарин!
— Ну, я же не виноват, что в день полёта родился, и батя мой по фамилии Гагарин Иван Петрович. — Он пожал плечами. Ему не хотелось разговаривать всерьёз: ну понятно, ведь перед ним были «маленькие дети».
— Мы всем расскажем, как вы тут работаете! — крикнула Таня. — Имейте это в виду!
— Ты знаешь, девочка, не лезь не в свои дела! — тихо и сердито сказал старый. — Тебе поиграть охота? Ну так пойди поиграй во что-нибудь другое! — И он, словно бы назло, стал пить молоко. Но пил его, как лекарство: лишь бы проглотить.
— А как же ты расскажешь? — неожиданно и спокойно полюбопытствовал Гагарин.
— А очень просто, — быстро выручил Таню Алёшка, — в троллейбусах будем объявления вывешивать и стенгазету про вас. Мы юные корреспонденты!
Гагарин покачал головой:
— Ну вы ребята что надо… и что не надо!
— А почему же «не надо»?
— А потому, что, не зная броду, не суйся в воду. — И, не дав Алёшке произнести ещё что-нибудь остроумное, продолжал: — Когда будете свои стенгазеты вывешивать, наши почитайте: «Требуются водители, требуются ученики водителей…» Может, тот критикан к нам пойдёт? Или вы сами? Или ваши родители?.. То-то. А кричать оно, конечно, знакомей.
— А чего ж вы сами тогда? — И Алёшка кивнул на молоко, на красивые плюшки и домино.
— А это уж совсем не ваше дело! — крикнул старый.
— Да почему же, Анатолий Григорьевич, нормально. — Гагарин строго усмехнулся: — У нас, дорогие дети, работа — не стенгазеты писать. Мы людей возим, и нам полагается отдых. По графику. — Тут он помолчал секунду, видно отгоняя нахлынувшую злость. Поднялся: — Ну, как вы, всё выяснили? Теперь домой едете?.. Тогда давайте подвезу.