У них получались странные позы, а рожи злые и потерянные. И становилось понятно, что на самом деле это не люди. Сквозь их будто бы людской облик проступало что-то жуткое и незнакомое жителям Земли. От этого Тане делалось одновременно и страшно и противно. Она хотела отвернуться. И вдруг почувствовала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Словно кто-то держал её. Таня хотела крикнуть, рвануться. И опять ничего не смогла. Родившийся нестерпимый холод расползался в груди. Она поняла, что сейчас умрёт и нету ей спасенья…
Потом долго лежала с мокрыми от слёз щеками, глядя в потолок, где под густой побелкой в ярком, хотя и раннем, утреннем свете хорошо были видны железобетонные плиты, из которых сложили их огромный дом.
Всё было знакомо, спокойно. Крепко и ласково Таню обнимало радостное чувство, что это лишь сон, что ничего подобного в жизни случиться не может.
И в то же время знала, что в лесу на мокрой от росы поляне стоит совершенно беззащитный железный зверь. Он как будто в капкан попался… Быстренько Таня дошлёпала босыми ногами до телефона в прихожей. Эх! Наверно, в восемь утра ещё слишком рано звонить?
Другой бы просто бросил трубку, чтоб не узнали. Но Таня Смелая была совершенно не такой человек: чего уж теперь, она думала, раз перебудила всю квартиру.
— Алё! — важным и грустным голосом сказала Алёшкина сестра, которую звали странным именем Альбина.
А потом уже сам Алёха закричал:
— Привет, Тань! На прудики поедем?
А тут действительно есть пруды, минут двадцать на автобусе. В них будто бы купалась сама Екатерина Великая. Там и лодки дают… но, конечно, не таким, как Алёшка и Таня. А всё равно же лодки есть! Интересно и завидно смотреть, как они скользят, скрипя вёслами, и можно представлять время, когда ты сам поплывёшь на такой же вот лодочке. Обо всём этом,
наверное, и хотел сказать Алёшка, когда крикнул радостно и громко — трубка в Танином телефоне задребезжала:
— Привет, Тань! На прудики поедем?
Секунду Таня подождала, чтобы в проводах улеглось это слишком легкомысленное, слишком детское дребезжание.
— А про «эксика» забыл?
Ничего Алёшка не забыл. Просто ему об этом помнить не хотелось. И он молчал, ожидая, что, может быть, Таня ещё что-нибудь скажет.
— Ну… как хочешь! — сказала Таня. — Пока!
Н-да… Называется: «Что такое не везёт и как с ним бороться»!
Эти минуты раннего утра были для Алёшки самыми дорогими за весь день. Каникулы… Тебе не надо вскакивать, не надо как безумному чистить зубы, думать, куда ты задевал тетрадку по русскому. И всё это в спешке, в беспокойстве. А их Алёша Пряников сильно не любил.
Поэтому особенно приятно было лежать, ожидая, когда сестра Альбина приготовит завтрак: ведь она, во-первых, женщина, а во-вторых, старшая. А самому погрузиться в серьёзные мысли, в разные научные проекты… Их у Алёши Пряникова было несколько. И он постоянно о них думал, улучшая и совершенствуя раз от разу.
Было бы сейчас школьное утро, ему об этом ни за что не дали бы подумать. В школу его будят четверть восьмого. Да ещё заставляют зарядку делать, какие уж тут размышления!
Но сегодня получилось даже хуже, чем в школьное утро. Алёшка вообще не любил ссориться, а с Таней он тем более ссориться не хотел. Он, можно даже сказать, дорожил Таниной дружбой. Почему? Это было непонятно. Ведь такие разные люди. И если б у Алёшки спросили: ты, мол, зачем со Смелой дружишь? Он бы ответил: «Нравится!»
Ему нравилась Танина неуступчивость и Танина решительность в самых опасных делах. И что Таня, если надо, умела подраться. Да ни в одной девочке нету сколько положительных черт характера. Другие кое-кто завидовали Тане Смелой. Алёшка нет! Ему просто хотелось с ней дружить, видеть, как Таня совершает свои опасные и смелые поступки.
Но сам Алёшка ничего такого совершать не умел. Он вообще был абсолютно другой человек. Если для Тани правилом была поговорка: «Назвался груздем — полезай в кузов», то Алёшка чаще всего ни в какие кузова лезть не хотел. А в случае чего, запросто мог сказать, что, мол, извините, пожалуйста, я тут назвался нечаянно груздем, так я беру свои слова назад!
То есть, конечно, такие штуки он мог проделывать без Тани. А с Таней приходилось именно лазить в самые разные кузова. И потому Алёшка без конца должен был искать для этого хотя бы более-менее безопасные пути.
Вот и сейчас вместо размышлений над своими любимыми проектами он стал думать про «эксик». Кинуться некуда: либо с Таней ссорься, либо иди в лес и охраняй экскаватор от неизвестно кого. А явиться за экскаватором могут, между прочим, очень даже разные люди. Такие разные, что волосы дыбом! И Алёшка стал думать… Через десять минут он додумался до простого вопроса: «Чей?» То есть — кому экскаватор принадлежал раньше, до того, как его украли?