Когда стадо платеозавров сбежало на дно котловины, то вскоре очутилось на окраине узкого длинного залива. Пройдя несколько шагов, платеозавры стали увязать в мягком иле.
Это неожиданное препятствие сильно испугало путешествующих ящеров. Каждую минуту какой-нибудь из них поднимал вверх ногу и резким взмахом старался стряхнуть тяжелые комья. Едва он избавлялся от них, как при новом шаге нарастали новые, еще более крупные и тяжелые. Поэтому лишь с большим трудом продвигались ящеры вперед.
Старый ослабевший платеозавр вскоре не мог двинуться с места. С трудом вытаскивал он ноги из вязкого ила и чем дальше, тем тяжелее было ему избавляться от налипшей грязи. Уже не мог он ступать крепко и ровно, а только качался из стороны в сторону и наконец увяз совсем.
Он упал на землю и застывшими глазами глядел на убегающее стадо, которое между тем уже миновало опасное место высохшего озера и постепенно исчезало вдали.
Старый платеозавр, однако, был не один. Недалеко от него боролся за жизнь его сородич — рослый зверь в расцвете исполинских сил. Он немного отстал от группы и, чтобы догнать стадо, должен был пересечь более широкую полосу вязкого ила. Он упал в ил, но вскоре опять поднялся и попытался идти вперед.
Неистовая жажда жизни и сильный молодой организм помогли преодолеть коварную опасность. Когда он наконец снова вышел на твердую почву, стадо уже давно потерялось вдали. Он был один со старым умирающим сородичем, но он был спасен.
Платеозавр быстро пошел вперед и прежде, чем взошло солнце, он был уже у цели, на побережье моря с многочисленными лагунами, с лесами цикадовых и хвойных деревьев, с буйными зарослями различных папоротников, а главное — с богатыми охотничьими угодьями.
Пришел конец голоду и лишениям. Целый день и две ночи он ничего не ел, и пустой желудок уже давно давал о себе знать. Поэтому не мешкая стал охотиться, так же как и остальные его сородичи, которые пришли сюда раньше.
А между тем как он насыщался, а потом отдыхал в приятной тени цикадовых на берегу синей лагуны, из тела старого платеозавра, увязшего в иле высохшего озера, уже улетучивалась жизнь. Он погиб так же, как до него погибли многие его сородичи.
Старый платеозавр хотел и на этот раз переждать на морском берегу время, когда на горном плато, где он родился, опять наступит благодатная пора.
Он всегда благополучно добирался туда и возвращался обратно. На этот раз, однако, не дошел. Это был его последний путь…
БУХТА ДРАКОНОВ
Морская гладь в триасовый период мезозойской эры простиралась в ширину и длину на многие километры. В одном месте она вдалась далеко в сушу и образовала там полукруглую бухту. С одной стороны бухта была ограничена скалами с бесчисленными расщелинами, трещинами и гротами, а с другой — ровной песчаной отмелью, унылое однообразие которой было нарушено только несколькими небольшими и мелкими лагунами.
Вокруг этих лагун произрастали узколистные травы, виднелись заросли трескучих хвощей, стелющиеся корневища которых проникали в серый ил лагун, откуда потом поднимались новые густые поросли хвощей.
Низкие цикадовые с султанами красивых длинных перистых листьев образовывали живые зеленые оазисы среди однообразной желтой песчаной равнины: они жались к берегам лагун, где своими корнями высасывали из бесплодной почвы, хотя бы то небольшое количество воды, которое им было необходимо для скромного существования в этой пустынной части морского побережья.
Тихая ночь стояла над всем краем…
Вода морской бухты потемнела и слилась с темнотой ночи.
Перед рассветом вдруг где-то далеко в восточной части неба появился слабый проблеск. Едва он погас, как появился новый, более светлый и золотистый, который вместе с другими разгорелся в желто-красную лавину света нового дня.
В этой лавине вскоре промелькнула золотая стрела, за ней другая, третья, потом тысячи и тысячи новых, которые светом и теплом залили весь край. Вода посветлела, скалы стали менее мрачными, а песчаная равнина засветилась желтизной песка и изумрудной зеленью растений.
Весело подул слабый ветерок. Он взволновал водную гладь и погнал широкие, широкие волны, которые или выкатывались на низкий песчаный берег, или с резким шипением дробились о темные утесы, разбиваясь при этом на многие тысячи серебряных капелек, падающих на хлопья снежно-белой пены.
Волна за волной накатывались на сушу, где затухали и исчезали, оставляя на песчаном берегу все, что захватили по пути и принесли с собой. Это были или комки водорослей с различными животными, или погибшие рыбы и пустые раковины бесчисленных двустворчатых моллюсков и четырехжаберных головоногих из отряда аммоноидей. Все это волны беспорядочно выбрасывали на ровный песчаный берег, не отделяя живого от мертвого.