Вторая глава: Окончание
Три последующих дня слились для Златы в одно.
Первое, что увидела девушка, едва машина остановилась у дома, это бледное, осунувшиеся лицо матери. Злате показалось, что за те пару часов, что прошло с того момента как утром мама высадила ее у ворот школы, мать постарела. Под карими глазами залегли тени, губы и руки дрожали, а голос временами срывался.
- Мамочка… - Это единственное, что девушка смогла произнести в тот момент.
Злата просто не представляла, что говорить в такой ситуации, какие слова будут верными и правильными и есть ли они, эти нужные слова. Скорее всего, их не существует в природе. Ведь боль нельзя приглушить пустыми фразами, ими можно сделать только больнее. Поэтому единственным правильным решением девушки показалось просто обнять маму, и через объятья передать все то, что нельзя высказать вслух.
В первый момент мама напряглась, а после расслабилась и уткнулась лицом, в плечо Златы вскоре белая, школьная рубашка девушки, промокла от тихих горьких слез Софии.
Сколько Злата помнила, София была сильной, волевой женщиной. Можно даже сказать жесткой. Она никогда не позволяла себе проявления, каких либо эмоций. И вот теперь эти слезы, они подобно лезвию снимали пласты с сердца девушки, вынуждая то кровоточить и сжиматься от боли, не столько своей, сколько той, что в данный момент испытывала мама.
Подготовкой и похоронами занималась сама мама, и в течении двух дней девушка ее почти не видела.
Сама Злата все эти дни была занята встречей и размещением гостей, приехавших проводить Надежду Генриховну в последний путь. К удивлению девушки, у ее покойной бабушки было очень много, даже слишком, друзей и знакомых. Злате, всегда казалось, что бабушка была затворницей, но видя все прибывающих и прибывающих людей, она в этом стала сомневаться.
Не выдержав, девушка задала мучивший ее вопрос, маме на следующее утро после похорон.
- Мам, бабушка же любила уединение, тогда откуда все эти люди?
София отставила чашку с кофе и задумчиво посмотрела на дочь. Злата уже подумала, что мама, как и обычно, в том, что касается бабушки, промолчит, но она ответила.
- Мама была необычным человеком. Она знала то, чего не знали другие, могла направить по нужному и правильному пути. Подсказать, как поступить в будущем, она видела это…
Злата удивленно посмотрела на мать.
- Ты хочешь сказать, что она была ясновидящей?
София снова взяла в руки чашку с кофе, сделала глоток, а после отставила в сторону и поднялась.
- Можно и так сказать. Она была Видящей.
Спросить, что - либо еще, Злата не успела. Мама спешно покинула кухню.
«Видящая», почему-то, то как назвала мама бабушку крутилось у девушки в голове целый день, не давая, сосредоточится на делах.
Сразу же после похорон, София сообщала дочери, что им необходимо упаковать все вещи бабушки и вывезти их. Дом будет выставляться на продажу, сразу после вступления мамы в права наследования.
Все внутри Златы, восстало против такого решения, но и спорить с матерью девушка не решилась. Она подумала, что лучше подождать некоторое время и лишь, потом попробовать уговорить Софию не продавать дом.
Где-то в глубине дома раздалась трель телефонного звонка, а после мамин голос. В гостиной, где сейчас девушка упаковывала стеклянные статуэтки, слов не было слышно, да Злату это и не интересовало. Наверное, как всегда звонят с маминой работы.
И точно через десять минут, София вошла в гостиную. В ее левой руке был портфель с документами, а в правой она несла черные лодочки на высоком каблуке.
- Злата, звонили с работы. Мне срочно надо в прокуратуру, там открылись новые факты по делу, что я сейчас веду, мне надо ехать.
Злата с сомнением взглянула в окно. Все небо было затянуто черными тучами и, несмотря на то, что было только без двадцати шесть, казалось, что уже ночь.
- Может, не поедешь?
Злата никогда не позволяла себе лезть в мамину работу, но сейчас в ее душе появилось странное, тянущее чувство беды. Казалось, что если София выйдет за порог дома что-то плохое непременно случиться. И весь их мир рухнет в пропасть.
- Я ненадолго.
София улыбнулась. Она абсолютно не разделяла тревогу дочери. Более того, впервые, за последние дни, в ней появилось какое-то умиротворение. Казалось, что-то внутри Софии встало на место, разжалась туго сжатая пружина.
- Что тебя тревожит, родная?
Злата в изумлении воззрилась на мать, Соня никогда не позволяла себе, подобных нежных обращений.