Иногда встречались указания посложнее, но все это были инструкции одного порядка. Надо было найти людей, чьи портреты рисовал Марко, но найти со всеми предосторожностями, чтобы у посторонних не возникало ни малейших подозрений,чтобы казалось, что его не искали, а встретили совершенно случайно. Затем надо произнести известные слова, но так, чтобы не привлечь внимания никого из проходящих или стоящих поблизости.
Мальчики просидели над бумагами весь день. Они читали их и переписывали, повторяли друг другу то, что хотели запомнить, словно отвечая урок. У Марко дело шло быстрее и с большей легкостью, потому что упражнения подобного рода с раннего детства были его работой и развлечением. Крыса, однако, почти не отставал от него, благодаря тому что обладал феноменальной природной памятью.
После третьего дня работы они уже знали наизустр все, что им задали выучить. Поздним вечером Аористан проэкзаменовал их.
--А вы можете записать все это? - спросил он, после того как каждый ответил заданное и ловко справился со всякого рода перекрестными вопросами.
Каждый из мальчиков верно написал ответы по памяти.
--Напиши свои ответы по-французски, по-немецки, по-русски и по-самавийски,- сказал Лористан Марко.Все, что ты велел мне сделать и выучить, стало частью меня самого, отец,- сказал наконец Марко,- такой же частью меня самого, как моя рука, мои глаза или мое сердце.Да, по-моему, это так,- согласился Лористан.
В тот вечер он был очень бледен и на его лице лежала тень тревоги. Когда взгляд его останавливался на Марко, в нем читалась глубокая любовь, но смешанная с отчаянием и страхом. Лазарю тоже как будто было не по себе. Он, наоборот, был не бледен, а красен, и движения его отличались неуверенностью, что тем самым выдавало его внутреннюю раздвоенность и растерянность.
Была уже почти полночь, когда Лористан, стоявший рядом с Марко, обнял его за плечи.
--Игра... - начал он и вдруг замолк на несколько минут.
Марко почувствовал, что рука отца еще крепче обхватила его. И у Марко,и у Рэта внезапно сердце со страшной силой забилось в груди, и именно поэтому пауза показалась им очень длинной.
--Игра... что же дальше, отец? спросил Марко.Игра скоро... скоро выльется в дело... в конкретное дело для вас обоих,- ответил Лористан.
Лазарь откашлялся и подошел к мольберту в углу комнаты.
--Через два дня вы отправитесь в Париж, как ты,- обратился он к Рэту,-и планировал в своей игре.
--Как я планировал? - прошептал Рэт.
- Да,- подтвердил Лористан.- Вы выполните все инструкции, которые выучили наизусть. Дело идет только о том, чтобы умудриться подойти к известным лицам достаточно близко и изыскать возможность сказать каждому условные слова.
Только двое молодых путников,которых никто ни в чем не заподозрит,- добавил Лазарь необычайно тихим и дрожащим голосом,- смогут пройти мимо самого императора совершенно безопасно. Молодой господин... - Голос старого служаки стал таким хриплым, что он был вынужден громко прокашляться.- Молодой господин не должен держаться по-барски. Хорошо, если бы он немного горбился и волочил ноги, как делает простонародье.
- Да,- поспешно подтвердил Рэт,- я его этому научу. Он держит голову и плечи, как важный барин. Он должен походить на умного мальчика.
--Я и буду на него походить,- заявил Марко решительным тоном.Я положусь на тебя, что ты ему об этом будешь напоминать,- сказал Лористан Рэту.
Когда Марко той ночью опустил голову на подушку, ему показалось, что тяжелое бремя скатилось у него с сердца. Он так долго страдал при мысли, что еще слишком молод, чтобы быть достойным служить делу! Мечты его никогда не принимали фантастической формы... Они, в сущности, всегда оставались по-юношески скромными, хотя и несколько романтичными. И вдруг оказалось, что ни одна мечта, гнездившаяся когда-либо в его уме, не могла сравняться с волшебной действительностью, с сознанием, что час настал и ему, Марко, выпало на долю возвестить о его наступлении!
Ему предстояло совершить не драматический подвиг, возвещенный трубным гласом. Никто не будет знать, что ему доверили совершить. Цель может быть достигнута, если только он останется в тени, никому неведомым и если все будут считать его простым крестьянским мальчиком, ничего не знающим о важных вещах. Но отец поручил ему дело столь великолепное, что он дрожал от благоговения и блаженства, думая о нем. Игра обратилась в действительность.
Марко пробудился от сна посреди ночи. Но разбудило его не прикосновение. Открыв глаза, он увидел отца, стоящего у его постели. На улице царила такая же гробовая тишина, как и в ту ночь, когда их впервые посетил принц... Единственным источником света был уличный фонарь. Но Марко смог достаточно хорошо рассмотреть лицо Лористана, чтобы понять, что его разбудила исключительно острота его взгляда. Крыса крепко спал. Лористан заговорил едва слышно по-самавийски.
--Любимый мой,- сказал он,- ты еще очень молод. Я - твой отец - в этот час не могу чувствовать ничего, кроме тревоги. Я воспитывал тебя для доблестной борьбы в течение всей твоей жизни. Я горжусь твоей ранней зрелостью и силой. Но, любимый мой... все же ты еще ребенок! Имею ли я право делать то, что теперь намерен сделать?
В эту минуту лицо и голос выдавали охватившее его волнение, пришедшее на смену обычной сдержанности. Лористан стал опускаться на колени у кровати, а Марко приподнялся, схватил его руку и крепко прижал ее к груди.
--Отец, я знаю! - воскликнул он шепотом.- Это все правда. Я ребенок, но разве я и не мужчина в то же время? Ведь ты сам это сказал. Я всегда знал, что ты учишь меня быть мужчиной...для какой-то, мне непонятной, большой цели. Я это знал, хотя держал свое знание в тайне. Я потому и учился хорошо, что никогда не забывал обо всем этом. И я всему научился, разве не так?
Он так жадно и нетерпеливо ждал ответа, что более чем когда-либо был похож на мальчишку, но он был силен и храбр, что доставляло Лористану большую радость.
Однако он тихо и проникновенно ответил:
--Да, ты выполнил все, что я от тебя требовал, а теперь я отступаю в сторону, и, может быть, у тебя возникнет чувство, что я тебя бросил.
--Ты! — горделиво выдохнул Марко. — Ты никого в целом мире не можешь бросить.
Наступило короткое молчание, глаза неотрывно и красноречиво вглядывались в глаза напротив, а потом Лористан встал.
--В конце концов, наши заветные желания исполнятся. Завтра начнется новая игра. Ты можешь ехать в Париж.
★★★
Когда поезд, отправлявшийся в Дувр, откуда следовало переправиться в Кале, тронулся с шумной станции Чэринг- Кросс, в вагоне третьего класса сидели два мальчика в поношенной старой одежде. Один из них был бы вполне привлекателен, если бы не держался развинченно и с бесшабашностью уличного мальчишки. Второй был калека, он передвигался медленно и, по-видимому, с трудом, на костылях. Мальчики ничем не вызывали особого внимания. Они сидели в углу, разговаривали мало и не слишком, очевидно, интересовались и путешествием, и друг другом. Поднявшись в Дувре на борт парохода, они вскоре затерялись в толпе пассажиров.
Зачем эти мальчишки, такие на вид бедняки, отправляются в Париж? — спросил кто-то из пассажиров.Уж явно не в поисках удовольствий. Наверное, работу ищут, — отозвался случайный попутчик.
Вечером они прибыли в Париж, и Марко повел Рэта в небольшое кафе на боковой улочке, где можно было раздобыть дешевой еды. На той же улице они нашли крошечную комнатку на чердаке булочной и разделили единственную кровать.
Рэт был слишком возбужден, чтобы сразу лечь спать. Он умолил Марко поводить его по ярко освещенным улицам. Они медленно брели по широкой аллее Елисейских полей под гирляндами огней, сверкающих между каштанами. Острый пронзительный взгляд Рэта моментально все вбирал в себя — свет в кафе, мчавшиеся мимо экипажи, людей, которые гуляли и смеялись или сидели за маленькими столиками, пили вино, слушали музыку, одним словом, впитывал в себя широкий поток жизни, который катился к Триумфальной арке и возвращался обратно.