Рассказ Марко увлек и Рэта. Калека сидел смертельно бледный. Даже глаза его стали неподвижными.
-Я теперь там.. - сказал он,- так же высоко, как и ты. Дальше... продолжай... продолжай. Я хочу взобраться выше.
И, поняв его настроение, Марко продолжил рассказ:
-День догорал. На небе сверкали звезды, когда он достиг места, где находился горный карниз. Отец сказал, что весь остаток пути совсем не смотрел на землю. Звезды были так крупны, что он не мог оторвать от них глаз. Они, казалось, влекли его вверх. Над головой словно растянулся фиолетовый бархат,и они висели на нем, точно сказочные светильники. Ты их видишь? Ты должен их видеть. Отец любовался ими целую ночь. Это было чудесно!
-Я их вижу,- ответил Рэт странным голосом, не делая ни малейшего движения.И там, под охраной ярких звезд, стояла хижина на карнизе. Но в ней никого не было. Дверь была открыта. Возле нее стояли низкая скамья и каменный стол. На столе ждал обед, состоящий из риса и фиников. Вблизи хижины бил глубокий ключ, вода которого текла дальше чистым ручейком. Отец напился из ручейка и умыл лицо. Затем он вышел на карниз и стал ждать, подняв лицо к звездам. Отец не лег отдыхать и был уверен, что не спал ни минутки. Он не помнил, сколько времени просидел один. Но наконец он оторвал глаза от звезд, точно кто-то повелел ему это сделать. Теперь он уже был не один. Приблизительно в двух шагах от него сидел человек. Отец понял, что это отшельник, так как глаза его не походили на глаза ни одного человека, которого он когда-либо видел. Они были тихи, как ночь, и глубоки, как мгла, скрывающая лежащий внизу, на глубине тысячи футов, мир, и в них теплился странный свет.Что он сказал? - хрипло спросил Рэт.Он сказал только: «Встань, сын мой. Я тебя ждал. Иди и вкуси пищу, которую я для тебя приготовил, а затем поговорим с .тобой». Отшельник не шевельнулся и не произнес ни слова, пока отец ел. Он тихо сидел на мхе, и взгляд его покоился на тенях по другую сторону пропасти. Когда мой отец вернулся, он знаком пригласил его сесть рядом.Они просидели несколько минут совершенно неподвижно, и отцу казалось, будто глаза старика заглядывали ему в самую душу. Вдруг старый буддист произнес: «Я не могу сказать тебе обо всем, что ты хотел бы узнать. Этого я не имею права делать. Но дело будет сделано. Твоя жизнь, и жизнь твоего сына будут полностью посвящены этому». У него был удивительный голос, звучавший точно мелодичный, басистый колокол.
Говорил он еще многое и о Великой Мысли, и о порванной цепи, и о мудрейших книгах на свете, которые, в сущности, вечно проповедуют одну и ту же истину: «Не питай в себе ненависти, бойся зла, люби». Он говорил, что только таким образом можно сохранить «Порядок»; когда же «Порядок» нарушается, наступают страдание, бедность, нищета, бедствия и войны.
--Войны! - выкрикнул резко Рэт.- Мир не может обойтись без войн, без армий. А что он сказал о Самавии?Отец мой спросил его и об этом. И вот что ответил отшельник: «Из мрака неустройства и человеческого горя восстанет Порядок, который есть мир. Мы стоим во мраке ночи и не знаем, что порванная цепь висит как раз над нами». Много еще о чем говорил он. Отец слушал и чувствовал, что дыхание перехватывало у него в груди. Затем буддист смолк. Настала мертвая тишина. И вдруг в нескольких шагах от них трава зашелестела и раздался мягкий шорох. Буддист повернул голову и тихо произнес: «Выходи, сестра!» Тогда огромная самка леопарда вышла на карниз с двумя детенышами, подошла и упала к ногам старого отшельника.
--Отец твой это видел! - воскликнул Рэт.- Значит, старик знал, что заставляет диких зверей и людей бояться друг друга?Он их не боялся, и они понимали, что он - их брат. Он прожил так долго с Великой Мыслью, что душевный мрак и боязнь навсегда покинули его. Он спаял цепь.
Рэт погрузился в глубокое раздумье. Раз Лористан такое рассказал, значит, все это правда, хоть и выглядит очень необычным.
Марко встал и подошел к калеке. Он опять совершенно походил на отца.
--Если потомок исчезнувшего принца вернется, чтобы править Самавией, он научит свой народ, как жить по справедливым и правильным законам. Для этого-то святой человек и поучал отца до зари.А кто... кто же научит исчезнувшего принца... когда его найдут? - воскликнул Рэт.
--Отшельник сказал, что это сделает мой отец. Он сказал, что отец также научит своего сына, а тот своего, и благодаря таким, как они, весь мир узнает о справедливых порядках и законах.
Ни разу еще не было у Рэта такого свирепого и дикого вида. Целый свет заживет мирно! Ни тактики, ни битв, ни павших героев, ни звона оружия, ни славы! Мысль эта угнетала его.
--И твой отец научит принца этому, когда его найдут? Твой отец верит в это?
--Да,- коротко ответил Марко.
Рэт стукнул по столу кулаком:
--В таком случае он должен научить и меня верить этому... если сможет.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Кто-то остановился на площадке у их двери. Раздался сильный стук. Когда Марко открыл дверь, за ней оказался молодой солдат, проводивший его из театра. С прежним безучастным видом он передал Марко маленький пакет.
--Вы, наверно, обронили его в опере,- пояснил он.- Мне велели передать его вам в руки. Это ваш кошелек.
После того как он спустился с лестницы, Марко и Рэт одновременно быстро перевели дух.
--У меня не было кошелька,- заявил Марко.- Давай откроем его.
В пакете лежал помятый бумажник. В нем была бумага с портретами очаровательной особы и ее спутника. Под портретами была надпись, гласившая, что они - хорошо известные шпионы Евгения Каровна и Павел Варель и что подателя бумаги надо защитить от них. Бумага была подписана начальником полиции. На отдельном листе был приказ: «Носите это при себе для защиты».
- Вот это помощь,- сказал Рэт.- Это защитит нас даже в другой стране. Канцлер прислал этот пакет. Ты позвал на помощь и получил ее.
Здесь не было уличного фонаря, который озарял бы их комнату, когда они ложились спать. Мальчики подняли занавеску и обнаружили, что оказались ближе к небу, чем в доме на площади Филиберта. Последнее, что каждый из них видел, засыпая, были звезды. И во сне им снилось, что звезды становятся все крупнее и крупнее и висят, как сказочные светильники на синем бархате неба над Гималайскими горами, прислушиваясь к голосу отшельника.
22
Ночное бдение
Посреди широкой австрийской долины, окруженной кольцом величественных Альпийских гор, стоит древняя крепость. Старую-престарую цитадель, увенчанную башнями, некогда выстроили для князей-архиепископов,которые жили как короли в своих владениях.В те давно минувшие века власть духовных князей была приравнена к власти светских владык.
Когда приближаешься к городу или удаляешься от него ,когда проходишь через мосты или ночью, с балкона, любуешься на горы и луну, вам все время будет казаться, что старая крепость Хохен-Зальцбург смотрит на вас сверху вниз.
Зальцбург был следующим местом назначения для наших путешественников, потому что именно в Зальцбурге им предстояло найти человека, который был похож на парикмахера и который работал в салоне брадобрея. Ему тоже нужно было дать Знак.
— К нему приходят люди побриться — солдаты, например, или модники какие-нибудь, — проговорил Рэт, — и он может с ними тихо разговаривать во время работы. Ты тоже можешь пойти к нему подстричься.
Путешествие из Мюнхена было недолгим, и в конце поездки их купе третьего класса с деревянными диванами опустело. Для Марко горы были уже знакомым, не раз виданным чудом, но тем не менее чудом. Конечно, они уже существовали при начале мира. Конечно, они уже высились, когда было сказано: «Да будет Свет!» И Свет их озарил. Они были уже тогда молчаливы, но их молчание было так выразительно, что дух захватывало в груди. И они никогда не менялись. Менялись облака, венчавшие главы гор, скрывавшие их от глаз людских, они низвергали на горы снег и бурные потоки дождей и угрожали им громом и устрашали молниями. Но горы стояли и после, словно не было никаких бурь и гроз. Выли ветры, столетия проходили над их вершинами, столетия, в которые умещались миллионы человеческих жизней, которые видели падение царств и империй и кровопролитные сражения. Они были свидетелями всемирной славы, которую уносило с собой время, как летучие облака с их склонов. Разрушались храмы, гробницы королей предавались забвению, погибали города, на их месте через сотни лет воздвигались новые — а за это время несколько камней срывалось в долину, возникала новая трещина в скале, которую люди внизу даже не замечали.