Это Исчезнувший принц! Это Айвор!
Уже не раз с тех пор, как началось их путешествие, сердца мальчиков бились от волнения при какой-нибудь неожиданности. И все же, когда они осторожно спускались по ступеням, которые, казалось, вели в самые недра Земли, и Марко, и Рэту чудилось, что священник может расслышать порывистый стук их сердец.
У подножия ступеней стоял человек, которому, очевидно, было поручено управление рычагом, вращающим скалу. Это был высокого роста плотный крестьянин с добрым, умным лицом. Священник приветливо поздоровался и, благословя, взял у него из рук зажженный фонарь.
Они прошли по узкому и темному коридору, спустились еще по новым ступеням и свернули во второй, высеченный в скале, коридор. Этот коридор был шире первого, но такой же темный.И Марко и Рэту пришлось пройти некоторое расстояние почти вслепую,прежде чем глаза достаточно привыкли к смутному свету.Только тогда они рассмотрели,что сами стены как бы состояли из плотно сложенного оружия.
— «Ковцы мечей»» — невольно пробормотал под нос Рэт. — «Ковцы мечей»!
Наверное» потребовались годы, чтобы прорубить этот полукруглый проход, и еще много-много лет, чтобы создать прочные, ощетинившиеся оружием стены. Но Рэт припомнил рассказ о том, как пастухи с горных пастбищ связали себя клятвой, которая передавалась из поколения в поколение. Память у самавийцев была долгая, и страстная ненависть к врагам, загнанная внутрь, жгла их сердца тем сильнее. Пять столетий назад они дали свою клятву. Приходили и уходили короли: некоторые умирали, других убивали, сменялись династии. Но «Ковцы мечей» ничего не забыли, не пошатнулась их вера, что когда-нибудь, пусть пройдет много мрачных лет, Исчезнувший Принц снова к ним вернется. За последние сто лет их число и мощь так возросли, так много стало тайных убежищ, что Самавия вся была пронизана ими вдоль и поперек, как сотами, и «Ковцы мечей» только ждали, затаившись, того момента, когда лампу зажгут.
Старик священник знал, как сильно они желают наступления заветного часа и какую весть он им несет. Марко и Рэт были еще слишком молоды и не понимали, как яростно и нетерпеливо может быть ожидание взрослых, закаленных жизнью мужчин. Мальчики сильно волновались при мысли, что это они принесли подземным людям Знак. Рэта бросало из озноба в жар. Он не переставая грыз ногти, пока шел, и готов был закричать от нетерпения, когда священник остановился перед большой черной дверью.
Марко молчал. От волнения или опасности он всегда казался выше ростом и очень бледным. Сейчас было так же.
Священник коснулся двери, и она отворилась. Мальчики увидели огромную пещеру. Ее стены и потолок — все было заставлено и завешано оружием: винтовками, мечами, штыками, пиками, кинжалами, пистолетами, одним словом, всеми видами оружия, к которым могут прибегнуть отчаявшиеся люди. В пещере было множество людей, повернувшихся на звук открываемой двери. Все они преклонили голову перед священником, но Марко сразу понял, как они удивлены и взволнованы тем, что он не один.
Странная это была толпа, стоявшая среди гор оружия, освещенная светом факелов. Здесь были люди всех классов и сословий, хотя одетые одинаково в грубую домотканую одежду. Здесь были горцы и жители долин, молодые и зрелого возраста. Некоторые, самые большие и мощные, с телами гигантов были седы, но с лицами, исполненными решимости. Их так часто мучили и старались сломить, их угнетали и грабили, но в глазах у каждого пылал огонь ярю ста, который они передавали из столетия в столетие, от отца к сыну.
Священник положил руку на плечо Марко и, легонько подтолкнув, повел через расступившуюся перед ними толпу, не останавливаясь, пока они двое не оказались в самом центре круга отпрянувших в удивлении людей. Марко взглянул на священника. Тот не мог выговорить от волнения ни слова. Голос ему не повиновался. Однако он снова сделал попытку и сказал громко, чтобы все слышали, даже в последних рядах толпы.
— Дета мои, — сказал он, — это сын Стефана Лористана и он принес нам Знак. Сын мой, — обратился к Марко священник, — говори!
Марко понял, чего от него хочет священник и что он сейчас чувствует. Он сам ощущал то же самое — торжественную, окрыляющую радость, и, заговорив, высоко поднял черноволосую голову и правую руку.
— Лампу зажгли, братья! — воскликнул он. — Лампу зажгли!
А затем Рэт, который, стоя поодаль, наблюдал за происходящим, решил, что все эта странные люди сошли с ума. Раздались дикие крики, люди неистово обнимали друг друга, целовались, падали на колени, обменивались крепкими рукопожатиями и прыгали от восторга. Создавалось впечатление, что им невыносимо само сообщение, известившее их о конце долгого ожидания. Они ринулись к Марко и падали перед ним на колени. Огромные, мощные крестьяне целовали его башмаки, руки, одежду. Они обступили его с дикими воплями, и Рэт испугался. Он не сознавал, что, охваченный неистовством чувств, тоже дрожит с головы до ног и слезы градом катятся по его щекам. Толпа заслонила от него Марко, и Рэт, чье возбуждение подстегнул страх, стал к нему пробиваться сквозь людской заслон. Ведь Марко еще только мальчик. Люди не ощущают силы своего натиска, он может задохнуться от недостатка воздуха.
— Не убейте его! Не убейте его! — заревел Рэт. — Подайтесь назад, дураки! Дайте мне пройти!
И, хотя толпа не понимала по-английски, кто-то вспомнил, что он тоже вошел в пещеру вместе со священником, и люди отодвинулись назад. Однако в это же самое время священник простер руку над толпой и суровым голосом крикнул:
— Отступите назад, дети мои! Безумство не тот дар, который вы должны принести к ногам сына Стефана Лориста-на. Повелеваю, остановитесь!
Голос священника был так властен и звучен, что дошел до сознания даже самых обезумевших. Толпа подалась назад, образовала пустое пространство вокруг Марко, и Рэт, наконец, увидел его лицо. Оно было белое-белое от переполнявших Марко чувств, а во взгляде его читалось нечто, похожее на смирение.
Рэт протолкнулся к нему и стал рядом.
— Я твой адъютант и собираюсь стоять здесь! Меня послал твой отец! Я выполняю его приказ! Я испугался, что они тебя затопчут насмерть.
И, злобно ощерившись, огляделся вокруг, словно люди, стоящие перед ним, были враги. Увидев это, священник тронул Марко за руку.
--Скажи ему, что бояться нечего. Они только в первые минуты потеряли голову от неумеренного восторга. Теперь они твои рабы.
Затем последовала странная и внушительная церемония. Священник обошел окружившую Марко толпу и стал говорить то с одним, то с другим, иногда с целой группой разом. Образовался более широкий круг.
В конце пещеры виднелся обломок скалы, высеченный наподобие алтаря. Он был покрыт чем-то белым. На стене над ним висела большая картина, скрытая занавеской. Перед ней светилась древняя лампада, прикрепленная к потолку металлическими цепями. Перед алтарем было что-то вроде каменной солеи - возвышения. Священник попросил Марко подняться на него, а рядом с возвышением встал его адъютант. Несколько пастухов - их отобрали из числа самых высоких и сильных - вышли и вскоре снова вернулись. Каждый из них нес в руках огромный меч, быть может, сделанный в давно прошедшие времена. Оруженосцы стали в ряд по обе стороны от Марко, подняли мечи и образовали островерхий свод над его головой и проход длиной в двенадцать рядом стоящих человек.
Когда концы мечей со звоном сшиблись, Рэт порывисто ударил себя в грудь. Его волнение сделалось нестерпимым. Он не отрывал глаз от Марко, стоящего совершенно неподвижно в величественной позе. Так умели держаться и он, и его отец, что всегда приводило Рэта в изумление и восхищение. У Марко был такой вид, будто он готов спокойно встретить любую неожиданность, связанную с выполнением полученного приказа.
По знаку старого священника, стоящего у конца свода из мечей, каждый из присутствующих один за другим проходил под сводом к возвышению, преклонял колено и, поднеся руку Марко к устам, целовал ее со страстным благоговением, после чего возвращался на свое прежнее место. Иногда Крыса слышал несколько слов, звучащих, точно молитва, порой - отрывистое рыдание коленопреклоненного; много раз пришлось видеть влажные от слез глаза. Когда Марко произносил пару слов по-самавийски, лицо того,к кому они были обращены,озарялось яркой радостью.Рэт,так же как Марко,заметил,что здесь были не только крестьяне.