Роудбуш с минуту подумал.
— Скажите, что я с удовольствием приму любые предложения премьера при условии, что цель останется прежней… Что имеет в виду премьер?.. Только, Нед, пожалуйста, сформулируйте мой вопрос как можно вежливее.
Янг заговорил по-китайски, выслушал ответ и сказал:
— Премьер полагает, что сейчас самое главное — быстрота, — такова его точка зрения. Он спрашивает, можно ли ускорить программу, не затруднит ли это президента, не обеспокоит ли его.
— Никоим образом, — быстро ответил Роудбуш. — Скажите ему, чем скорее, тем лучше, насколько это возможно.
Янг перевел ответ, затем долго слушал, делая пометки в блокноте.
— В таком случае, — сказал он, — премьер предлагает, чтобы пекинская фаза осуществлялась согласно первоначальному плану, а Вашингтон по возможности ускорил свою программу. Он отмечает, что Вашингтон может действовать быстрее благодаря более простой системе транспортировки. Если вы согласны, сэр, он хочет знать, когда Вашингтон сможет осуществить свою часть программы.
— Скажите ему, если не возникнет препятствий, вашингтонская фаза начнется завтра в полдень по вашингтонскому времени. Спросите, удовлетворен ли он?
Янг перевел, выслушал ответ, затем сказал:
— Премьер вполне удовлетворен. Но договоренность о том, что это не означает официального одобрения со стороны Китайской Народной Республики, остается в силе.
— Понятно, — Роудбуш кивнул. — Скажите ему: об этом мы условились с самого начала. В заявлении будет указано, что премьер Ванг Кво-пинг благожелательно относится к нашей конечной цели, однако не может предвосхищать решения китайского правительства, точно так же, как я — американского. Спросите, достаточно ли это ясно и убедительно?
— Достаточно ясно и убедительно, — сообщил Янг после короткого обмена репликами по-китайски. — Со своей стороны, премьер постарается в срок осуществить китайскую часть плана. Он надеется, что президент позволит «Меркурию» прибыть в Пекин на «Хо Пинг-Хао» и далее самолетом, как было условлено.
— Да, — сказал президент. — Это будет превосходно… А теперь, Нед, чтоб уж не оставалось никаких сомнений, спросите премьера, значит ли это, что он согласен, чтобы вся программа была осуществлена, как договорено, за единственным исключением — вашингтонская фаза будет ускорена.
Янг перевел вопрос, довольно долго слушал ответ, несколько раз переспросил премьера и сделал много стенографических записей.
— Премьер согласен, — сказал он. — Остается только одно затруднение. Премьер опасается, как бы в Москве не оскорбились, узнав о вашей частной договоренности. С другой стороны, он боится, что сейчас ему будет трудно разговаривать с Кремлем из-за разногласий по другим вопросам. — Янг помолчал, разбирая свои записи. — Поэтому не будет ли президент любезен взять на себя объяснения с Москвой?
— Нед, дайте мне секунду поразмыслить, — сказал Роудбуш. Он развернул свое кресло к окну и некоторое время смотрел на осенний сад. — Да! — наконец проговорил он. — Значит, так, Нед… Скажите ему, я буду рад взять на себя… хм… переговоры с Москвой относительно изменения наших планов. Однако спросите его, желает ли он, чтобы я изложил Москве истинные причины или чтобы я прибег к дипломатическому языку?
Янг перевел, затем улыбнулся Роудбушу.
— Премьер смеется, — объяснил он. — Он говорит, что восхищается вашими дипломатическими способностями, а потому предпочитает, чтобы вы прибегли к дипломатическому языку, которым так хорошо владеете.
Роудбуш посмотрел на Янга, затем на Фрейтага и тоже улыбнулся.
— Скажите ему, что я не совсем понимаю, это комплимент или… какой-то намек?
— Это комплимент, — ответил Янг после короткого обмена китайскими фразами.
— В таком случае поблагодарите его за доверие, — сказал Роудбуш. — Выразите мои надежды, что премьер сумеет преодолеть внутренние затруднения и окажет поддержку нашим действиям в Вашингтоне.
Переговорив с премьером, Янг улыбнулся.
— Премьер говорит, что, если вы справитесь с губернатором Стэнли Уолкоттом, он тоже справится со своим министром обороны и генералом Фенгом… В заключение он выражает свою искреннюю благодарность за вашу доброжелательность, сочувствие и понимание его трудностей.
Еще несколько минут ушло на взаимные комплименты и прощание.
— Спасибо, Нед! — Роудбуш пожал переводчику руку. — Это была чистая работа.
Когда Янг вышел из кабинета, Роудбуш с облегчением откинулся на спинку кресла и чуть застенчиво усмехнулся.
— Я рад, что вы были здесь, Джерри. Мне может понадобиться свидетель этого разговора в случае каких-нибудь осложнений.
— Мне кажется, господин президент, я начинаю кое-что понимать.
— Прошу вас, держите это про себя, — попросил Роудбуш. — Я сказал премьеру: завтра в полдень, но все зависит от стольких обстоятельств… Теперь вот еще русские. Я должен связаться с ними немедленно.
— Вот что еще я хотел сказать, господин президент, — сказал Фрейтаг. — Артур Ингрем назначил экстренное совещание Штаба разведки США. Оно должно состояться завтра в час пополудни. Меня попросят доложить, как обстоят дела с китайским кодом, и…
— Завтра экстренное совещание? — президент был поражен. — По какому поводу?
— Ингрем сказал, что нам представят сенсационный обзор по Китаю. Судя по последним событиям, видимо, предполагается сделать сообщение о нажиме военных властей на премьера Ванга.
— Этого нельзя допустить. Никаких совещаний. Я займусь этим немедленно… Джерри, что бы ни случилось, не спускайте глаз с этих китайских шифровок, а особенно с тристанских радиограмм. Ни одно слово не должно просочиться за стены вашего кабинета.