Последний вариант выглядел наиболее перспективным, и, по уму, так и следовало поступить, но Крячко медлил. Ему казалось, что, как только он переступит порог полицейского участка, в тот же момент исчезнет последняя надежда на положительный исход дела. Будто черту подвести, принять, как данность, что добром исчезновение Ольшевского не закончится. Он не появится на пороге собственного дома в подпитии и с шикарной дамой в обнимку. Не поприветствует друга, не сожмет его медвежьей хваткой, не потащит его в гостиную, не расставит бутылки холодного пива на журнальном столике. Ничего этого уже не будет, как только Крячко войдет в дежурку.
Умом он понимал, если с Ольшевским все в порядке, то никакие его действия на это не повлияют, и наоборот. И все же никак не мог решиться на этот шаг. «Возможно, я излишне драматизирую, – вел сам с собой мысленный диалог Стас. – Быть может, он давным-давно вернулся домой. Сидит себе на кухне, чай попивает, колбасу хомячит, и я напрасно беспокоюсь». Эта мысль захватила его целиком. Ведь такое и впрямь возможно. Сколько времени прошло с тех пор, как он покинул дом Ольшевского? Достаточно для того, чтобы тот успел вернуться. «Надо проверить. Если уж его там нет, тогда тянуть не стану. Пойду к участковому в Панино, – решил он. – Так будет вернее».
Крячко сел в машину, завел двигатель и поехал к дому Ольшевского. Путь до Панино Стас выбрал крайне неудачно. Он дважды застрял на переезде, из-за чего путь, требующий от силы часа езды, превратился в двухчасовое путешествие. Да еще полчаса времени сожрал объезд ремонтируемого участка дороги. В итоге к дому Николая Стас подъехал уже затемно. И сразу понял: надежды на то, что Ольшевский вернулся домой в его отсутствие, не оправдались. Света в окнах видно не было.
Он снова обошел дом с тыльной стороны, открыл калитку и прошел на крыльцо. На этот раз отмычка сработала не сразу, пришлось повозиться. Попав внутрь, он упрямо прошел по всем комнатам, выглядывая друга. Вдруг тот решил вздремнуть с дороги, вот свет и не включил? Но нет, и кухня, и остальные комнаты были пусты. Свет зажигать Крячко не стал, опустился на табурет в кухне и в сотый раз за день надолго задумался.
Раздумья привели его к выводу, что надеяться на оптимистичный исход больше нельзя. Оставалось решить, стоит ли идти к участковому на ночь глядя, или же дождаться утра? Без помощи местных правоохранителей не обойтись, это факт, но вот писать ли официальное заявление о пропаже человека, придется сориентироваться на месте. Итак, идти или дождаться утра? Время утекало, а решение все не приходило. В итоге, наплевав на все логичные и рассудочные доводы разума, Стас подбросил монетку. Орел – идет к участковому, решка – отправляется в местный бар, там, по крайней мере, есть люди, а оставаться в пустом доме до утра ему терпения не хватит.
Рублевая монета взлетела к потолку, перевернулась несколько раз и мягко легла на правую ладонь. Крячко прикрыл ее ладонью левой руки, не давая соскользнуть на пол, затем убрал руку и взглянул на результат. Выпала решка. У него аж от сердца отлегло, он посчитал это хорошим знаком, выключил свет и вышел на улицу. Еще засветло, когда искал подходящий магазин, Стас заприметил в конце улицы здание, оформленное огоньками, на фасаде которого красовалась вывеска «Бар у Джо». И ниже приписка: «Открыты круглосуточно». Место показалось ему подходящим: и от дома Ольшевского недалеко, и на вид вполне приличное.
Спустя десять минут он уже сидел за стойкой бара перед кружкой пенного пива. Бармен поставил перед ним неглубокую стеклянную миску с фисташковыми орехами – подарок от фирмы. Крячко неспешно шелушил орехи, время от времени прихлебывая из кружки. В баре играла ненавязчивая музыка, в дальнем конце светился экран телевизора. Народу в баре было немного, сказался будний день, но все же достаточно. Столики, расставленные в хаотичном порядке, были наполовину пусты. Контингент посетителей оказался разношерстным, от седеющих мужиков и перекрашенных во все цвета спектра женщин до юных подростков, едва-едва отметивших свое восемнадцатилетие.
Примерно без четверти десять, когда Стас, заказав очередную кружку, решил, что пора закругляться, в бар вошел новый посетитель. Его появление вызвало некий дискомфорт среди посетителей, особенно в кругу новоиспеченных совершеннолетних. Разбегаться никто не стал, но гомон несколько поутих, и взгляды ушли куда-то в сторону. У Крячко создалось впечатление, что они ждут, когда новый посетитель начнет с порога обличать присутствующих во всех смертных грехах, а то и длиннющую проповедь прочтет о пороке пьянства и праздности. Но ничего подобного не случилось. Посетитель окинул бар внимательным взглядом, после чего подошел к барной стойке и занял соседнее с Крячко место. Бармен услужливо пододвинул ему пепельницу и, заискивающе глядя в глаза, спросил: