- Выложу-ка я тебе кое-что из того, что я о тебе знаю, - ухмыльнулся Джексон. - Я знаю, что люди, которые похитили Вардона и Селлерса, назвали тебя в качестве посредника. - Заметив, что у Питера расширились глаза, он рассмеялся. - О, я знаю, что об этом не оповещали по радио и не печатали в газетах. Но по тюрьмам сидят двадцать восемь человек, которых допрашивали по этому поводу, и в одиннадцати из них я особо заинтересован. Они черные. Ты, наверно, думаешь, что из тюрьмы нельзя получить никаких известий? В таком случае ты ошибаешься. Словом, я знаю. Предполагаю, ничего существенного узнать тебе не удалось, в противном случае ты бы не был здесь, разыскивая своих друзей. Самый быстрый путь вытащить их - это заключить сделку по поводу Вардона и Селлерса. Теперь, когда мы знаем о судьбе Селлерса, все жутко запуталось. Не затруднит ли тебя сообщить мне, были ли какие-то контакты с похитителями?
- И да, и нет, - решился Питер. - Они связались с ФБР. Выложили достаточную информацию, чтобы убедить инспектора Бача в том, что он имеет дело с подлинными похитителями. Назвали меня. Когда я подошел к телефону, то получил указание идти к другому телефону - к уличному таксофону - и ждать второго звонка. Но я его не дождался, потому что аппарат в будке был сломан. Разговор состоялся в семь утра. С тех пор - ничего.
- Спасибо, что доверился мне, - кивнул Джексон. - Отвечу таким же доверием. Одиннадцать заключенных, в которых я заинтересован, сказали ФБР чистую правду. Они понятия не имеют, кто стоит за всем этим. С ними никто не советовался. Поверь. Что относительно Ллойда?
- То же самое. Он не знает, что за этим кроется. У него нет никаких предположений, которыми он мог бы со мной поделиться.
- Не правда ли, странно? - сказал Джексон. - Но поехали дальше. - Через плечо Питера он внимательно наблюдал за дверью на улицу. - Почему я решил помочь твоей миссис Ллойд, ее ребенку и Салливану? Если что-то случится, моим друзьям в тюрьме придется жестоко расплатиться за это. Вардон и Селлерс взяты заложниками для того, чтобы добиться выхода заключенных на свободу; их, снабдив деньгами, собираются выпроводить из страны. Так все считают. И на них обрушится всеобщая ярость за то, что случилось с Селлерсом и может случиться с другими. - У Джексона дернулся угол рта. - Ты знаешь, как сейчас называются тюрьмы, приятель? Исправительными заведениями. А ты знаешь, как исправляют заключенных? Бейсбольной битой по зубам. Одиночками, в которых они валяются в собственных испражнениях. Помоями, которыми их кормят. А когда кто-то не может больше этого выносить и взрывается, его убивает "офицер-воспитатель", объясняя, что действовал в порядке "самозащиты". Или же возмутитель спокойствия совершает "самоубийство", и его находят в петле из собственного ремня висящим на решетке камеры. Вот что теперь ждет моих друзей - полный зажим, понимаешь? Или, если хочешь играть словами, - черный зажим. Вот почему я хочу, чтобы твои друзья вернулись домой живыми и здоровыми, вот почему я хочу, чтобы о счастливом спасении этого сукина сына Вардона сообщили все газеты. Но больше всего, Стайлс, я хочу правды.
- Какой правды?
- По крайней мере одиннадцать заключенных, перечисленных в списке, двенадцать, если ты веришь Ллойду, - были просто использованы. Кто-то их подставил. Конечно, ты уже догадался, что ни о каком похищении тут не может быть и речи. Ты не думаешь, что кто-то хотел просто свести счеты с Вардоном и Селлерсом, отпускать их никто не собирается, и вся эта шумиха с похищением служит чем-то вроде дымовой завесы? Если им в самом деле были нужны деньги, если они в самом деле добивались освобождения заключенных, почему они не вышли с тобой на связь?
Питер сцепил влажные от пота пальцы:
- Такой вариант рассматривался.
- Кем? Копами?
- Они не купились. Конечно, они должны были играть по предложенным правилам... на тот случай, если все это в самом деле серьезно.
- Слава Богу, что ты не засмеялся, - сказал Джексон. - Это сбережет нам время. Я явился сюда из своего мира потому, что не хочу неприятностей твоим друзьям. Зажим может оказаться слишком жестоким. Я не знаю, где эти подонки, но у меня есть кое-какие связи. Я думаю, пока с ними ничего не случилось до того, как распространились новости о Селлерсе. Но Бог знает, какой взрыв может последовать теперь.
- В состоянии ли твои люди выяснить, где они находятся?
- Будем стараться, - сказал Джексон. - Но понимаешь ли, Стайлс, в этом городе есть районы, где черному человеку невозможно работать. Во всяком случае, черному человеку с моей репутацией. Но позволь мне кое-что тебе втолковать. Тебя очень удивит, если я скажу, что еще до процесса Ллойда кто-то вел очень тщательное и осторожное расследование деятельности сенатора Вардона? Спящим собакам не позволено лаять.
- Я слышал, - сказал Питер. - Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, не сдался. Не далее как сегодня он сообщил мне, что на него работает частное детективное агентство, они ищут подтверждений обвинениям, которые Ллойд выдвинул против сенатора Вардона.
- Я знаю Уоллеса Крамера, - сказал Джексон. - Он помогал кое-кому из наших. Знаю и частного дюдика, который работает на него, - парня по имени Бернштейн. Но это не он. Несколько недель назад я говорил с ним. Пусто. Ноль.
- Ты хочешь сказать, что кто-то расследовал делишки Вардона еще до того, как все началось?
Джексон кивнул:
- Вардон возглавляет сенатский подкомитет, который занимается проблемой наркотиков. Какое-то время назад они выдвинули обвинение против черного копа из Гарлема. Обвинили его в том, что он сотрудничает с поставщиками наркоты. Мне довелось выяснить, что этот коп столь же невиновен, как и ты. Он был готов накрыть кое-кого на самом верху, ткнув в него пальцем, - и как раз в это время его подставили. Его выкинули из полиции, отдали под суд, и, ожидая вызова на Большое жюри, он совершил самоубийство. Говорят, перерезал себе вены бритвой.
- А ты думаешь, что он этого не делал?
- Ручаюсь, что нет, - сказал Джексон. - Я знал этого парня. У меня нет доказательств, кроме того, что я знал его. Но я рассказал тебе все это потому, что кто-то стал копать это дело. Не знаю, кто именно. Вопросы задавали по телефону. Тех, кто мог знать правду, крепко брали в оборот. И кто бы это ни был, он старался доказать, что обвинение, которое Вардон выдвинул против моего черного приятеля копа, с начала до конца шито белыми нитками.