Райм, как делал частенько, поручил своему помощнику Тому обязанности стенографиста, и тот записал данные на одной из висевших в лаборатории больших белых досок. В дверь постучали, и вошел Мэл Купер. Обладатель ученых степеней по математике, физике и органической химии, Купер не знал себе равных в анализе вещественных доказательств. Неразговорчивый специалист служил в лаборатории криминалистики ПУНа в Куинсе, но часто работал с Раймом, когда того привлекали консультантом по “горячему” делу.
Купер сквозь очки с толстыми стеклами в стиле Гарри Поттера прищурился на коробки с вешдоками:
– Что у нас здесь?
Селлитто пункт за пунктом изложил подробности, а Купер тем временем натянул перчатки из латекса и принялся рассматривать содержимое пакетов и банок. Райм подкатил к нему.
– Это еще что такое? – спросил он, рассматривая зеленую плату с динамиком.
– Плата, я нашла ее в зале, – ответила Закс. – Ее принес убийца, я определила по отпечаткам следов.
– Отправьте Тоубу Геллеру, – распорядился Райм.
Геллер работал в нью-йоркском отделе ФБР по борьбе с компьютерными преступлениями. В прошлом он не раз помогал Райму, и тот знал, что если кто-нибудь и сумеет раскрыть назначение устройства, так это Геллер.
Затем они стали рассматривать обнаруженную в зале пиротехнику – фитили и петарды.
По крайней мере одну загадку Закс разгадала. Убийца, объяснила она, составил стулья вместе и закрепил их с помощью бечевки, к которой привязал фитили. Зажег их, через минуту огонь добрался до бечевки и пережег ее. Стулья с грохотом попадали на пол, создалось впечатление, будто убийца все еще в зале. Он также запалил фитиль петарды, чей взрыв патрульные приняли за выстрел.
– Можно установить происхождение пиротехники? – спросил Селлитто.
Купер отрицательно покачал головой:
– Фитили стандартные, а от петарды ничего не осталось.
– Была еще вспышка света, – напомнила Закс. – Когда патрульные застали преступника над телом убитой, тот поднял руку, и сверкнула яркая вспышка. Она их ослепила.
– Следы остались?
– Возможно, но я ничего не нашла.
– Идем дальше. Отпечатки подошв?
Купер вывел на монитор базу данных ПУНа по отпечаткам обуви.
– Черные мокасины, марка “Экко”. Размер, похоже, десятый.
– Мелкие частицы? – продолжил Райм.
Закс вытащила из коробки несколько полиэтиленовых пакетов с полосками клейкой ленты.
Купер извлек прямоугольные полоски. Налипшие на ленту частицы в основном оказались пылинками и совпали с контрольными образцами, взятыми Закс, то есть изначально там находились. Но на нескольких полосках обнаружились волокна, найденные на полу, где ходил убийца, или же на предметах, которые он трогал.
– Под микроскоп.
Эксперт поддел их пинцетом, поместил на предметные стекла, вставил в бинокулярный стереомикроскоп и нажал кнопку. На большом плоском мониторе компьютера появилось изображение.
Волокна выглядели как толстые сероватые нити.
Волокна – ценный криминалистический “ключ”, поскольку их легко классифицировать. Райм мгновенно понял, что они не химического происхождения и не на полимерной основе, стало быть – натуральные.
– Посмотрите на клеточную структуру. Держу пари, экскрементное выделение.
– Чего-чего? – спросил Селлитто. – Экскременты?
– Да, как, например, шелк. Он продукт пищеварения шелковичных червей. Выкрашен в серый цвет, доведен до матовой тусклости.
– Убийца был в сером?
– Нет, – ответил Селлитто.
– Убитая тоже нет, – добавила Закс.
– Ага, – сказал Купер, – похоже, тут волосы.
На экране возникла прядь каштановых волос.
– Человеческие, – определил Райм. – Но не живые – из парика. Взгляните на корни – не луковица, а клей.
На двух полосках ленты Купер обнаружил мельчайшие частицы пыли и фрагмент какого-то растения.
– Сперва посмотрим растение, Мэл.
Исследуя места преступлений, совершенных в Нью-Йорке, Линкольн Райм всегда придавал большое значение уликам геологического, растительного и животного происхождения, так как лишь одна восьмая мегаполиса находится на Североамериканском континенте, а семь восьмых – на островах. То есть минералы, флора и фауна более или менее показательны для конкретных районов города и даже для округов и кварталов в составе района, так что нетрудно “привязать” такие улики к определенному месту.
На экране появились красноватая веточка и крошечный кусочек листа.
– Прекрасно, – объявил Райм. – Красная голая кария. В городе ее, можно сказать, нету, я знаю только два места, где она растет, – Центральный парк и Риверсайд-парк. Кстати… Постой, взгляни-ка. Что это там голубовато-зеленое? Не лишайник?