Кара взглянула на часы. Ну вот — как всегда, опоздала на работу. Мистер Бальзак будет недоволен. Допив кофе, она выбросила пластиковый стакан и вышла в коридор.
Крупная черная женщина в белой форменной одежде приветственно подняла руку.
— Кара! Давно ты здесь? — Ее лицо расплылось в улыбке.
— Минут двадцать.
— Я бы зашла навестить тебя, — сказала Джейнин. — Она в сознании?
— Нет. Когда я пришла, была без сознания.
— Очень жаль.
— Она говорила до этого? — спросила Кара.
— Совсем немного. Трудно было определить, с нами она или нет. Похоже на то, что… Какой сегодня прекрасный день! Мы с Софи собираемся чуть позже вывезти ее на прогулку во двор — если придет в сознание. Ей это нравится.
После прогулки она всегда чувствует себя лучше.
— Мне пора на работу, — сказала сиделке Кара. — Кстати, у меня завтра выступление. В магазине. Помнишь, где это?
— Ну конечно! В какое время?
— В четыре. Приходи.
— Завтра утром я заканчиваю рано. Я приду. Потом выпьем еще этого, с персиками, как в прошлый раз.
— Ну вот и отлично. Да, и приведи с собой Пита.
— Не обижайся, но он увидит тебя в воскресенье только в том случае, если ты будешь выступать на футбольном поле в перерыве между таймами и если это твое выступление покажут по телевизору.
— Твоими бы устами да Богу в ухо, — отозвалась Кара.
Глава 5
Сто лет назад здесь мог бы проживать более или менее преуспевающий финансист.
Или владелец небольшого галантерейного магазина, находившегося в роскошных торговых рядах на Четырнадцатой улице.
Или, возможно, политик с Таммани-холл[6], овладевший бессмертным искусством богатеть на службе обществу.
Нынешний владелец этого особняка, расположенного на Сентрал-парк, не знал и в общем-то не хотел знать его историю. Не волновало Линкольна Райма и то, что когда-то заполняло эти комнаты, а именно викторианская мебель и предметы искусства конца девятнадцатого века. Ему нравилось все, что окружало его сейчас: столы, вращающиеся кресла, компьютеры, научное оборудование — измеритель градиента плотности, газовый хроматограф, масс-спектрометр, микроскопы, пластмассовые ящики всех видов и оттенков, мензурки, колбы, термометры, защитные очки, черные или серые футляры причудливой формы, в которых, очевидно, находились экзотические музыкальные инструменты. И провода.
Провода и кабели были везде и покрывали чуть ли не всю комнату. Одни были аккуратно свернуты и подсоединены к какому-то оборудованию, другие внезапно исчезали в неровных отверстиях, безжалостно пробитых в столетних стенах.
Сам Линкольн Райм в основном обходился без проводов. Современные технические достижения позволяли надежно соединить компьютеры и климатическое оборудование с микрофонами, установленными в его инвалидной коляске и, конечно, в спальне. Почти все устройства выполняли команды, подчиняясь звуку его голоса: Райм мог ответить на телефонный звонок или же вывести изображение с микроскопа на монитор компьютера.
К таким устройствам относился и новый приемник «Хармон Кардон-8000», из которого сейчас в лаборатории звучало приятное джазовое соло.
— Приказываю — отключить стерео, — неохотно скомандовал Райм, услышав, как хлопнула входная дверь.
Музыка тотчас же смолкла, сменившись звуком шагов в парадном и гостиной. Райм сразу понял, что пожаловала Амелия Сакс — эта высокая женщина всегда ходила удивительно легкой походкой. Затем он различил тяжелую поступь больших, постоянно вывернутых наружу ступней Лона Селлитто.
— Сакс, — начал Райм, когда она вошла в комнату, — место преступления занимает большую площадь? Прямо-таки громадную?
— Не слишком. — Она недоуменно нахмурилась. — А что?
Райм не отрывал взгляда от серых ящиков, где содержались вещественные доказательства, принесенные сюда Сакс и другими полицейскими.
— Я пришел к такому выводу, потому что на осмотр помещения понадобилось очень много времени. Пожалуй, тебе стоит использовать на своей машине проблесковый маячок. Их ведь не зря изобрели. Сирены тоже небесполезны. — Когда Райма одолевала скука, он становился раздражительным. Скука была для него настоящим бичом.
— Мы столкнулись там с загадочными вещами, Райм, — не реагируя на его колкости, ответила Сакс, судя по всему, находившаяся в хорошем расположении духа.
Кажется, Селлитто называл это дело странным, вспомнил Райм.
— Изложи мне сценарий. Что там случилось?
Сакс изложила возможный ход событий, кульминацией которого стало исчезновение преступника из репетиционного зала.