Я скорчилась в углу камеры, подоткнув платье как можно выше, чтобы остудить тело. Меня заливает пот, да такой, что волосы промокли. Но непонятно: то ли от пота, то ли от льющего в окошко дождя. Холодная вода будто иголками жжет кожу, но приносит некоторое облегчение.
Наверное, я в какой-то момент уплыла, но меня пробуждают шаги в коридоре. Калеб! Наконец-то он за мной пришел!
Пытаюсь встать на колени, но меня скручивает очередной приступ кашля, валит на пол, я задыхаюсь. Шаги приближаются к моей камере и стихают.
– Калеб? – шепчу я, когда наконец перестаю кашлять.
– Боюсь, что нет, – отвечает голос, который я не могу узнать. Изо всех сил подтягиваюсь, чтобы сесть. От усилий дыхание становится тяжелым.
– Кто ты?
Какой у меня хриплый голос.
Вспыхивает огонечек. Передо мной человек, я никогда его не видела. Высокий, очень худой, в красной мантии, завязанной на поясе толстой черной веревкой. Черный плащ до пят. Волосы – смесь черных с седыми, как и остроконечная борода. Он пристально и с любопытством на меня смотрит, темные глаза внимательны, но не злы. Не охранник – это понятно. Не из людей короля – не видно королевской эмблемы. Одет как… почти как священник. Боже мой, священник! Пришел выполнить таинство, последний обряд. Значит, я слишком долго спала, значит, Калеб приходил и не добудился, ушел без меня… Но тут я вижу свет. Он исходит из руки незнакомца – одинокий язычок пламени прямо из кончика пальца. Человек сощелкивает огонек в воздух, тот повисает там крошечным трепещущим солнышком. Это колдун!
– Вон отсюда! – каркает мой хриплый голос.
Если Калеб увидит, что я беседую с колдуном, он будет в ярости.
– Я не причиню тебе вреда, – говорит он. – Я пришел тебе на помощь.
– Не нужна мне твоя помощь!
– Правда?
Сочувствие в его голосе меня бесит.
– Калеб! Калеб! – успеваю я крикнуть перед тем, как зайтись в новом приступе кашля.
Колдун берется за прут решетки в двери. Что-то про себя бормочет, и дверь начинает светиться тусклым светло-голубым сиянием, дрожать, а потом с тихим треском, будто хрустнула кость, падает грудой дымящейся пыли. Он оказывается рядом со мной, склоняется ко мне.
– Дитя, ты больна, – говорит он. – Пойдем со мной. Дай я тебе помогу.
– Нет! Прочь от меня!
Я кое-как становлюсь на колени и ползу от него. Но тут же ноги подкашиваются, я сваливаюсь в солому.
– Стражники скоро придут за тобой, – говорит он. – Сожжение намечено на утро.
– Ты врешь!
Но я поднимаю голову, вижу бледные полосы, начинающие прорезать ночное небо, и панический страх придает силы. Я кое-как поднимаюсь на ноги, держась за стену.
Где же Калеб?
– Клянусь, что нет.
Колдун идет ко мне с протянутой рукой. Я отодвигаюсь от него, царапая спину о грубую каменную стену.
– Что тебе от меня нужно?
Я гляжу на уничтоженную дверь, открытый проем в темный коридор. Стражников нет, и еще достаточно темно, чтобы скрыться. Единственное, что стоит между мной и свободой, – он.
Я делаю шаг к выходу. Он предупреждает его, перекрывает мне путь. Я в другую сторону, другой шаг, еще шажок. Он следует за мной. Как в танце.
– Сам точно не знаю, – отвечает колдун. – Но мне было сказано тебя найти. Сперва мы подумали, что это ошибка, но теперь оказывается, что нет.
Голос у него спокойный, будто он не знает, что я хочу удрать. Будто не знает, что стоит у меня на дороге.
– Элизабет, послушай меня. Пойдем со мной. Ты мне поможешь не меньше, чем я сейчас помогаю тебе.
Какая помощь понадобилась от меня колдуну? Он что, не знает, кто я?
Я присматриваюсь. Бледная сухая кожа, мешки под налитыми кровью глазами, лицо в суровых морщинах. Он кажется старым, больным и совершенно неопасным. Но ведь я тоже с виду неопасна, в этих делах нельзя судить по внешности. Конечно, если бы он хотел причинить мне вред или желал моей смерти, его бы здесь не было. Но рисковать я не стану.
– Сомневаюсь.
Я кидаюсь вправо, будто хочу его обойти. И снова он предвосхищает мое движение, протягивает ко мне руку. Но это был финт: я подаюсь назад и резко влево, кидаюсь к двери. Но недостаточно быстро. Колдун успевает схватить меня за локоть, и хватка на удивление сильна для такого старика. Не раздумывая, замахиваюсь свободной рукой, сжимаю кулак и бью с размаха. Рука ударяет ему в лицо… и проходит насквозь. Меня бросает вперед, я чуть не падаю, упираюсь ладонями в стенку, а когда оборачиваюсь – его уже двое. Два одинаковых колдуна в двух одинаковых мантиях говорят одинаковые слова: