Маранин Игорь Юрьевич
Ищейка Старьбога
Если бы мы не свернули на Ядринцевскую, ничего бы не случилось. Я бы зашел в магазин и купил новую тетрадку, чтобы писать в летних кафе стихи и придумывать сюжеты киносценариев, за сочинение которые никогда не возьмусь, а мой приятель Серега, по прозвищу Трехтонник, отправился тусоваться к пивному киоску или смотреть в три тысячи двадцать восьмой раз мультики про Шрека. Насчет трех тонн прозвище, конечно, преувеличивало, но не намного: комплекцию Серега имел внушительную, а зеленые шорты, зеленая, на выпуск, рубаха и того же цвета бейсболка делала его похожим на любимого мультигероя.
Но мы свернули. Перешагивая забытые прошедшим дождем лужи, сделали несколько шагов в сторону от центра города, и тут нас настиг визгливый пронзительный крик:
- Сто-о-ойте!
Серега резко затормозил, я врезался физиономией ему между лопаток, а из-за ближайшего дерева выскочила странная женщина в длинной цветастой юбке и безразмерной вязанной кофте. В руках она держала веник и большой полиэтиленовый пакет.
- Не наступил, не успел, - обрадовано вскрикнула она и принялась сметать с асфальта чей-то грязный след от ботинка.
- Сумасшедшая, - констатировал Серега, глядя на нее сверху вниз.
Женщина подняла голову, и из-под копны давно немытых рыжих волос на нас глянули два безумных зеленых глаза. Не разгибаясь, она сместилась к нам за спину и принялась подметать место, где мы только что прошли.
- Две жабы, - тихо бормотала сумасшедшая, - черная, луна, ночь и желтый цветок…прими дар, дай свободу… жирные следы минус восемь минут на запад…
Серега покрутил пальцем у виска, махнул мне рукой и, не обращая больше внимания на странную незнакомку, двинулся дальше. К пиву и мультикам.
Не верьте слухам про Пэрис Хилтон. Она вовсе не такая скандалистка и пьяница, какой ее показывают по телевизору. Это удивительно тактичный, милый и душевный человек. Угостила меня чашечкой кофе с пирожными, расспросила про жизнь, фотки из домашнего альбома показала. И уже совсем было согласилась пойти вместе на концерт Розенбаума, как позвонил Серега и всё испортил. Я проснулся.
- Слышь, у тебя всё нормально? - встревожено спросил он.
- Который час?
- Пять кажется. Так ты в порядке?
- Ну, - сонно пробормотал я, - кажется, Пэрис все-таки не согласилась… А так ничего… Сплю.
- У меня зуб пропал! - неожиданно выпалил он.
Я сел на диване и попытался сосредоточиться. Время пять утра. Суббота. 16 июня. Звонит Трехтонник, который никогда не встает раньше полудня. Несет какой-то бред про зубы.
- Перезвоню, - буркнул я в трубку и упал обратно на диван.
Пэрис Хилтон куда-то исчезла. Может, отправилась к парикмахеру, чтобы навести гламур перед нашим свиданием? Телефон настойчиво зазвенел снова, но отвечать я не стал. Не открывая глаз, нашарил рукой и вырубил, чтобы не мешал. Тишина….
Когда я проснулся снова, по комнате уже вовсю прыгали солнечные зайцы, пугая одинокого жирного таракана. Он шарахался от них в сторону, но упрямо продолжал ковылять к плинтусу. Надо же, сроду никаких насекомых в моей квартире не водилось: характер у меня скверный, чуть что за отраву хватаюсь. Я сполз с дивана и, пошатываясь, отправился в ванную. Поплескался под душем, поскреб тупым станком щетину, вспомнил о ночном звонке Сереги и ехидно хихикнул. Ну, я сегодня ему устрою пропавший зуб!. Накинул халат, вышел на кухню и…застыл на пороге. Вместо нового импортного холодильника, купленного три года назад, в углу громко пыхтел…прежний старенький “Юрюзань”. Который я самолично отвез кому-то на дачу, обменяв на несколько блоков сигарет. Мысли пугливо разбежались в разные стороны, оставив меня один на один с холодильником из прошлого. Наконец, самая смелая осторожно вернулась и подергала за рукав:
- А внутри что? - шепотом поинтересовалась она. - Продукты трехлетней давности?
Оказалось, нет. Внутри был вчерашний пакет молока, остатки курицы на пластмассовой тарелке и недоеденный вечером плавленый сырок. Все остальное - початая бутылка водки, пара яблок, десяток куриных яиц, острый шашлычный кетчуп и пачка сливочного масла - также вчера хранилось в том, исчезнувшем холодильнике. И пачка пельменей из морозилки. И алтайский сыр со следами терки на затвердевшем боку. И…
Я захлопнул дверцу и вышел из кухни. Сунул голову под холодный душ, вытерся полотенцем и долго рассматривал себя в зеркало. Так вот, оказывается, с каким выражением лица с ума сходят …
Летнее кафе было засыпано тополиным пухом. Медленно кружась, он падал и падал - под ноги, на стол, на колени, за ворот футболки. Вспыхивал в пепельнице от тлеющих сигарет. Плавал в больших пивных кружках. Иногда в кафе залетал хулиган-ветер и поднимал с пола целые облака пуха. Именно так я представляю себе рай: большое мягкое облако, много пива и хорошая компания. Хорошей компанией был Серега. Он подошел к столу, протянул руку, здороваясь, заменил пластиковое кресло на такое же, но зеленое и грузно уселся, переводя дух.
- Шрек знает что творится, - заявил Серега, отпивая из кружки. - У меня пропал зуб и бывшая жена.
- Верка? - удивился я. - А что с ней?
- Ничего с ней, - отмахнулся он, - с ней всё в полном монпансье. Цветет и пахнет.
Я невольно улыбнулся этому “монпансье”. Такие словечки, как репьи, намертво прилипали к моему приятелю. Раскрывать словарь ему было в лом, и он поступал гораздо проще: сам придумывал незнакомым словам смысл.
- Только мы никогда не были женаты.
- Как это? - вытаращился я на Серегу.
- Вот так… Иду, значит, вчера домой, дай думаю пива возьму. Ну и завернул к ней в ларек. Подошел - ушам не верю: она меня Сереженькой зовет! Стою, гляжу на нее, как футурист на гадюку. То ли издевается, то ли с катушек съехала. А она пива наливает и кудрями на меня, кудрями - ну ты видел, когда она заигрывать-то с мужиками начинает. Я ей в ответ: дура ты, Верка! Ушла от меня - всё, хрен прощу. Ну, слово за слово, я кулаком по столу, она в рев. Паспорт достает: а там нет такой отметки, что замужем была. Я сначала-то подумал: прикидывается, новый получила. На дату гляжу - ни фига. Домой пришел, начал свой искать. Нет там отметки! А утром проснулся - во, уже и зуба нет.
И Серега широко распахнул рот, словно сидел в поликлиникеперед дантистом. Переднего вставного зуба действительно не было - вместо него торчал обломок настоящего.
- В прошлом году я его вставлял, - пояснил он, отмахиваясь от назойливого пуха, - на танцполе багром выбили.
- Каким еще багром?!
- Да откуда ж я знаю… Говорят, пожарным… А у тебя чё?
- У меня холодильник…
И я подробно пересказал приятелю свое утреннее происшествие.
- Это она, - убежденно сказал Трехтонник, трогая пальцем обломок зуба, - точно тебе говорю, она. Вражина… - и он вытащил зазвонивший мобильник. - Алё? С Харитохой пиво пью, а кто это? Жена?
При слове “жена” Серега машинально нажал на отбой и недоуменно посмотрел на меня.
- Там это, - ошарашено произнес он… - жена какая-то звонит. Новая…