Не останавливаясь, Йон добавил еще несколько ударов, от всей души, еле сдерживаясь. Убивать мразь накладно, где один лаэст, там через полгода и весь табор. Добавил еще один пинок, профилактический, дождался, пока Боро выблюет все содержимое желудка: и обильный ужин, и колодезную тину. После чего брезгливо перевернул его навзничь носком туфли. И сунул под нос ствол Миротворца, прихваченного на самый крайний случай.
На моментально побледневшего лаэста из черной глубины дула задумчиво посмотрела магически заряженная смерть.
— Ты что-то сказал? — мягко уточнил Йон. Поселившийся в голове звон утихал, вытесняемый наружу неимоверным усилием воли. — Что-то там насчет кишок и земли, э?
Миротворец уперся в подбородок, заставляя перепуганного человека впечататься затылком прямо в наблеванную лужу. Рейке поймал взглядом взгляд собеседника, полюбовался на свое отражение в расширившихся от ужаса зрачках.
— Слушай сюда. Ты же хочешь жить? Просыпаться по утрам? Хочешь? Так вот сейчас ты встанешь, утрешься и галопом побежишь домой. Соберешь вещички, сунешь подмышку свою кодлу и быстро исчезнешь из моего города. Так быстро, что завтра, когда я зайду проверить, в твоем доме будет пусто и свежо. А иначе… ты же меня понял, э? Пояснять не надо?
Боро Кутираи, белый уже до прозрачного, закивал головой. Так закивал, что она только чудом удержалась на шее. Он все понял. В том числе про ценность отдельной жизни, которая вещь строго субъективная, а револьвер эту ценность сводит почти на нет.
— Тогда чеши отсюда, — сплюнул Йон, встал и отошел подальше, где не так воняло.
Кутираи вскочил на четвереньки и рванул вперед, только пыль полетела.
Сыщик усмехнулся, злость утихла окончательно. Любовно протер Миротворца, полюбовался тонкой вязью гравировки на барабане, изящной резьбой на костяных щечках рукояти. Верный друг, единственный, оставшийся из прошлой жизни. Ну, кроме Катрионы, которая его и сохранила. Принесла после того, как к Йону, прихотью Судьбы, вернулось человеческое, и отказалась рассказывать, каким чудом ей удалось его заполучить.
Теперь оставалось решить, что делать дальше. Можно взять коляску и съездить в Мимири, узнать, что такого заманчивого для сына столичного магистрата в деревушке на три сотни дворов. Но последний раз Рейке спал два дня назад и совсем недолго. Костюм помял, от сорочки несло каким-то дерьмом, туфли в грязи и пыли. А наемная коляска будет стоить денег. Вот вечером можно за полляна уговорить возвращающихся с рынка торговцев подбросить его до места. И дока прихватить, для компании.
Помимо прочего сыщику нестерпимо хотелось выяснить, как именно двадцатилетний целитель, внешне и характером сильно смахивающий на колокольчик, нашел труп посреди ночного леса. И что он ночью делал в Товайхо, такой же деревушке, что и Мимири. Соседней деревушке. Этот вопрос Йона сильно интересовал, так же сильно, как док выкручивался, чтобы на него не отвечать. У мальчишки столько тайн…
Рейке широко зевнул, сунул Миротворца в кобуру и повернул в сторону дома.
****
— Ты слышал? Купец Сапана отказался от целителя и настоял, чтобы ему дали морфия.
Эрех, получивший от уличного торговца свою порцию пшенной каши, замер. Он узнал голос Ито Панчаты, старшего целителя госпиталя.
— Твою ж мать!
— Ооооо…
— Что, правда, что ли?
Госпиталь Чистого Сердца был богатым и мог позволить себе держать в штате целых восемь целителей. Четверо из них стояли позади Эреха.
— А я б врал? Можешь сходить в сестринскую и спросить. Должен был ассистировать Мейре, но Сапана закатил скандал и потребовал обезболивающего. Третий случай за последнюю луну.
— И что теперь будет?
— А кто знает…
Эрех в разговор вступать не стал, сунул в рот полную ложку каши и отошел в сторону. Обсуждать нечего, все и так понятно, а кудахтать впустую он не любил. Еще и язык обжег.
Целители традиционно обходились дорого, причем всем. Наниматели, что частные, что государственные, платили Храму взносы, складывавшиеся в основной доход культа. Та мелочь, которую в качестве зарплаты получал младший целитель Эрех но-Тьен составляла всего-то десятую часть от суммы, каждую луну выплачиваемой за него госпиталем Чистого Сердца. Чем выше способности, тем выше плата. Не каждый госпиталь может позволить себе иметь штат целителей, в отдаленных местностях Альмеррайда порой доходило до одного на уезд. К сожалению — или к счастью, Эрех не знал — Храм никак не мог влиять на численность целителей. Количество одаренных зависело исключительно от Божественной воли и, как правило, не менялось.
Вообще, странная зависимость, подумал Эрех, быстро заглатывая кашу — чем больше даровано, тем меньше тех, кто получает божественную искру. И тем меньше доброй воли у одаренных. Больше всего в мире чтецов, сосудов дара Матери и Отца. Меньше всего — пророков и ищеек. Редкие, как алмазы в борозде, посвященные Горо Псоглавца пожизненно служили в Департаменте безопасности Короны; посчитаны, переписаны и учтены, никакой альтернативы. Пророки Судьбы навсегда прикованы к ее храмам, и не имеют права покидать их более чем на один круг. Целители где-то посередине, их достаточно, чтобы худо-бедно обеспечить нужды государства и общества, но недостаточно, чтобы Эрех мог сам, без выкупа, выбирать, где служить. К несчастью, его умение управлять человеческой физиологией, а порой и исцелять любую телесную болезнь, спасая даже на пороге смерти, ценилось слишком высоко.
Хотя непонятно, почему умение читать мысли считается меньшим даром, чем умение читать тело или судьбу. Ну, вот совсем непонятно. Как, собственно, непонятна воля, что иногда позволяет исцелять смертельные раны, а иногда не дает заживить ссадину на колене.
Ложка заскребла по дну опустевшей чашки.
Недостижимая мечта о свободе вновь напомнила о себе. Никогда он не наберет достаточной суммы, чтобы выкупить себя у Храма. Разве что к старости. С другой стороны, у него вообще есть возможность выкупа, нечего плакаться. Родился б пророком, сказал он себе, посмотрел бы я на тебя.
— Эй, но-Тьен! — на ступенях центрального входа призывно махал рукой ассистент хирурга Бака. — Тебя мастер ищет!
Эрех поставил чашку из-под каши на прилавок и понесся на зов.
Доктор Бак ждал его не в ординаторской, а внизу, в маленькой анатомичке при госпитальном морге, куда обычно свозили на вскрытие особо важных покойников. На столе лежало подготовленное для аутопсии тело, накрытое простыней. Чистой, машинально отметил Эрех, почтительно склоняясь перед доктором и усатым полковником. Тем самым, который был тогда, в доме тула Ойзо.
По спине вдруг пробежал неприятный холодок тревожного предчувствия.
— Доброе утро, целитель, — поприветствовал его хирург.
Эрех поклонился еще ниже, надеясь, что ощущение тревоги не отражается на лице.
— Сегодня я вновь попрошу тебя оказать мне небольшую помощь, мальчик мой, — голос Бака звучал доверительно, ещё двое суток назад его выспренняя манера говорить заставила бы Эреха умереть от счастья. Но разделанный труп магистратского сына мешал чувствовать что-то иное, кроме тихой паники. — Я знаю, что ты умеешь хранить секреты, и думаю, мы можем тебе довериться.
Мы? Эрех распрямился и поймал выражение лица военного. Недовольное выражение. Такое же было у стоявшего за его спиной молодого парня в лейтенантской форме. Адъютант, что ли?
— Мы — это я и полковник Делко, которого ты тут видишь, — доктор Бак проигнорировал начальственное недовольство. — Полковник попросил меня определить причину смерти одного человека, а для проведения аутопсии, как ты знаешь, нужен ассистент. И я взял на себя смелость попросить тебя занять это место.
Что?!
— Почту за величайшую честь, — невероятным усилием удавив в себе желание сбежать от этой самой чести, ответил Эрех и снова поклонился.
— Тогда начнем, — Бак посторонился. — Халат и фартук можешь взять вон там.