Стоп. В кулак?
Он метнул быстрый взгляд на доктора. Тот закончил резать мягкие ткани и как раз освобождал от них грудную клетку. Скоро костные ножницы попросит, ребра перекусывать. А, значит, надо спешить. Благо окоченение действительно прошло.
Эрех для видимости посуетился у стола с инструментами, отложив все, что нужно для последующего выламывания грудины и, внимательно оглядев возможных свидетелей, склонился над телом с другой стороны. Разжал кулак.
На ладони, между указательным и большим пальцем чернел глубокий укус. Словно кто-то впился зубами в зажимающую рот руку. Эрех вспомнил объяснение сыщика о происхождении синяков на теле магистратского сынка и его передернуло. И тут? Что это, вообще, такое? Он аккуратно вернул пальцы в прежнее положение и вдруг заметил, как между ними что-то блеснуло.
— Костные ножницы мне, — распорядился доктор, откладывая скальпель. — И иди сюда. Будешь кожу оттягивать.
Эрех кивнул, показывая, что понял. И украдкой сунул в карман прядь волос, которую, судя по всему, судья вырвал у убийцы, прежде чем умереть. Длинную прядь тонких волос, по севрасский традиции выбеленных до белоснежного цвета.
Кажется, когда он будет переписывать документы об аутопсии для полковника Делко, надо будет сделать еще копию, более подробную. Для мастера Рейке.
— Я не понимаю, чем вы тут занимаетесь, — голос господина Бо звучал подобно шипению змеи. — Это просто возмутительно.
Полковник Делко тоскливым взглядом смотрел на отчет о вскрытии судьи Карре, который ему только что принес Правая рука. Когда он вернулся, в кабинете его уже ждали. Магистрат Ойзо — совсем не давешний старик на грани сердечного приступа, а молчаливый и неприступный владетель Альмейры — явился с вопросами. И главу городского отдела дознавателей из комендатуры прихватил. Эрл Ойзо был очень недоволен тем, что спустя двое суток после исчезновения его сына никаких следов еще не было найдено. Ну, и, само собой, версий о том, где искать, тоже не было.
— Мне бы хотелось узнать, полковник, что вы уже предприняли, чтобы разрешить возникшую ситуацию, — глава Бо был раздражен, но говорил ровно, голоса не повышая.
Он всегда говорил ровно, с одинаковой монотонной интонацией: что с задержанными кровавыми убийцами, что с рыдающими родственниками жертв. Его нельзя было вывести из себя, подкупить, на него невозможно было надавить и запугать. Последнее раздражало Теона Делко неимоверно. Потому что именно за этим привел с собой Бо разгневанный магистр Ойзо.
— Мне кажется полковник, — Бо продолжал говорить, не давая и слово вставить, — что вы немного неверно понимаете уникальность переданного дела. Естественно, будучи единственными, кому подведомственно расследовать преступление против государственной власти, вы считаете, что освобождены от контроля и надзора...
Даже фразы он строит, словно протокол пишет. Лишенная эмоций, сложная канцелярская речь. Делко стоял, склонив голову и тупо смотрел на титульный лист отчета об аутопсии. И думал, что надо будет сходить в чей-нибудь храм и зажечь там благовоний подороже. За то, что история с судьей Карре сразу попала сюда, в этот кабинет, а не промелькнула крылом мимо вездесущего взора главы Бо. За то, что судья ушел в отпуск за три дня до смерти и собирался отбыть на воды. За то, что нашедший труп бродяга будет молчать.
Но только не за тело этого самого судьи, голое, окровавленное тело, лежащее посреди дороги на Товайхо. От этого хотелось не в храм, хотелось заорать и шарахнуть об стену чем-нибудь тяжелым. Стулом вон, что ли.
— Мне нужно, чтобы вы уяснили, полковник, — а глава Бо все не унимался. — С сегодняшнего дня я лично буду наблюдать за ходом расследования. Все отчеты, планы, версии и предположения вы будете отправлять мне. И не надо думать, что ваши армейские погоны способны меня остановить или как-то прикрыть ваш зад. Не способны. Единственное, что я не могу — это забрать у вас дело без соизволения Его Величества. Но будьте уверены, если через сутки я не увижу прогресса в ваших действиях, я лично схожу во дворец. Вы меня поняли? Полковник?
— Так точно, глава Бо! — в последний момент Делко сцепил зубы и щелкнул каблуками.
Срываться на главу Бо было ни в коем случае нельзя. Потому что он и вправду сходит. Фелис Бо был ищейкой, псом трона на королевском поводке, а единственной силой, способной остановить пса является только сила королевской длани. Или божественная воля Псоглавца. И потому Теону Делко очень не хотелось разногласий. Так не хотелось, что на гордость можно было и наплевать.