Не зря Храм Отца и Матери казнит их.
— Так во что поверишь? — переспросил он, потому что мастер Рейке не ответил.
— Да так... Просто подумал, что поневоле поверишь в руку Повелителя Случаев. Это же надо — собрать в одном месте по одному делу сразу трех посвященных. Нет, ты, конечно, в нашей компании самый странный. Сломавших обеты для собственного блага я уже видел, а вот чтобы настолько святого...
Эрех вдруг вспомнил, что он, в самом деле, теперь патентованный святой с эпизодом одержимости Богиней, и горестно вздохнул. Заполненный сосуд, чтоб его.
— Чего это ты сопишь, док? — удивился сыщик.
— Вы мне напомнили, мастер, что я теперь святее некуда, — признался в своих переживаниях Эрех. — А это значит, что сумму выкупа мне увеличат до небес и останусь я навсегда при Храме. Еще, наверное, и ко дворцу припишут.
Он закончил шить и принялся обрабатывать рану перекисью. Йон и перекись зашипели одинаково недовольно.
— Так чего ты печалишься? Дворец — это совсем неплохо, это стабильный доход, никакой нужды, и гарантированная уверенность в завтрашнем дне.
— Зато никакой свободы, — руки машинально делали привычную работу, накладывали повязку, прикрепляли края пластырем, так, чтобы не тянула, не мешала движению. — Никакого Университета. И жизни тоже никакой. Одни придворные и их болезни. Всю жизнь, знаете ли, мечтал лечить геморрой и сифилис у аристократов.
Мастер Рейке обернулся.
— А что, ты предпочитаешь делать все то же самое, но в деревне на границе? Или принимать роды в затрапезном госпитале рядом с Серыми Пустошами? И, к слову, насчет аристократов, а сам-то ты кто, Эй-рех но-Тьен, потомок Эмери Осоки?
— Я предпочитаю самому решать, сидеть мне в деревне, на границе или в Пустошах, — буркнул Эрех, признавая правоту собеседника. Свобода не дает гарантии счастливой жизни. — И против приема родов совершенно ничего не имею. Лучше так, чем делать аборты придворным дамам. А что касается моей аристократичности...
Нитку он негигиенично перекусил зубами.
— Да какой из меня, в задницу, аристократ?!!
Йон поперхнулся, потом запрокинул голову и захохотал в голос.
Игнорируя сыщицкое ржание, Эрех принялся складывать использованные инструменты в банку с раствором перекиси для дезинфекции.
— Что мы теперь будем делать? — спросил он, имея ввиду сбежавшего мастера.
— Мы? — иронии в голосе сыщика хватило бы на то, чтобы заполнить бочку для вина. — Ничего. А я сейчас схожу к нашему мастеру и заберу девчонок. Пора заканчивать с этим делом. Закрывать, так сказать, эту главу.
Эрех оторопел.
— Но... Вы с ним не справитесь! — голос его опять сорвался на писк и он мысленно проклял эту свою особенность. Кто возьмет на дело человека, который все время пищит, словно мышь под веником? — Он же чтец! Он подчинит вас так же, как у него это получилось с Тэфе и людьми мастера Юхея! Для чтецов нет преград, а вас даже никто не охраняет! Вы представляете, что будет с нами, если вы станете его рабом?
Йон, насвистывая, неторопливо застегивал пуговицы на сорочке.
— Да вы меня даже не слушаете! — возмутился целитель.
— Да слушаю я тебя, слушаю. Не пищи так, — добродушно усмехнулся мастер Рейке. — Слушай, док, я понимаю, что знаем мы друг друга всего ничего, но ты как думаешь — сколько мне лет, э?
Вопрос был настолько неожиданным, что все возмущение сразу улеглось.
— Ну-у, если судить по возрастным изменениям лица... Сорок пять?
— Паршивец мелкий, — хмыкнул Йон. — Сорок три. Так вот, мелочь ушастая, я прекрасно знаю не только то, что ты тут выкрикиваешь. И уж, поверь мне, с чтецами дело я имел почаще и поболее твоего. Пусть и не с отступниками. Отступников, знаешь ли, Храм обычно сам убивает.
— Все равно это не причина, чтобы идти к нему в одиночку.
— А кто говорил, что я пойду один?
Он натянул пиджак, потом взял со стола револьвер, вытащил из кармана горсть патронов и вставил недостающие в барабан.
— Знакомься, док, это — мой Миротворец, — серьезно произнес Йон, и магическое оружие в его руках тускло, многозначительно сверкнуло лиловым, узнавая руку хозяина. — И у нас с ним есть пара идей...
Он шел пешком через лес. Брать лошадь или коляску у Юхея Йон отказался. Вовсе не потому, то ему это претило, совершенно нет. Просто те полторы мили, что отделяли Товайхо от поля под Мимири нужны были ему, чтобы собраться с мыслями и с силами.