Александра Кессель
Ищейки: Часть первая
Глава 1. Двое и труп
Раннее солнечное утро было именно таким, каким должно быть ранее солнечное утро. Сияло голубизной летнее небо. На Часовой площади колокола отбивали час Белого Голубя. Смеющиеся дети сновали между еще не развернувшимися торговцами. На крышах грелись коты, подставляя разноцветные спины теплым солнечным лучам. Легкий ветерок раскачивал натянутые поперек улицы разноцветные флажки, подхватывал яркие юбки и длинные рукава спешащих по делам женщин. День радовался закончившемуся недельному ливню.
Йон Рейке купил у уличного повара палочку рыбных шариков и, неторопливо прогуливаясь, завернул в малозаметный проход между стенами домов. Затаился в тени, проверяя, не заметил ли кто его маневра. Дожевал свой первый завтрак и, бесшумно, как кот, прокрался к приоткрытому в одном из домов вентиляционному окну. Прижался к стене, вытащил из кармана Глаз и просунул его в узкую щель.
Хитрое техномагическое приспособление позволяло державшему видеть и слышать все, что происходило в поле его действия без, так сказать, непосредственного участия. Главное, свои глаза плотно закрыть и настроиться. И тогда увидишь.
Потную, мускулистую мужскую спину и обхватившие ее стройные женские ноги. Задранные до пояса широкие юбки. Вывалившуюся из расстегнутого платья грудь. В клубах золотистой пыли, в помещении склада, на мешках с рожью и пшеницей совершалась супружеская измена. Причем активно совершалась, Йон аж залюбовался. Да так, что только шумное сопение за спиной вернуло его в реальный мир.
По тому же самому проходу к нему спешил, пыхтя и отдуваясь, господин в тилейского покроя костюме нежного сиреневого цвета. Господин был так непотребно толст, что двигаться ему приходилось боком, обтирая дорогой шерстью грязь с каменных стен.
Йон мысленно выругался на трех известных ему языках. Драгоценный со всех сторон, в том числе со стороны невыплаченного вознаграждения, рогатый супруг не вытерпел и принесся лично смотреть, чем занимается его жена.
— Я должен знать! — прохрипел он, как только перестал утирать огромным платком обильно текущий по лицу пот. Неопрятные мокрые пятна расплывались на груди и подмышками.
Йон улыбнулся и опустил руку с зажатым в ней Глазом. Другой сделал характерный жест, означавший только одно. Невыплаченный гонорар вперед, пожалуйста. А то знаем мы вас, трепетных клиентов, забудете еще, в порывах чувств-то.
— Немедленно! — хрюкнул мастер Лойсе, и шлепнул в протянутую ладонь две банкноты по десять лян.
— Вы их только не спугните, — шепотом посоветовал Йон клиенту, пряча Глаз обратно в карман. Раз уж мастеру так не терпится своими глазами увидеть источник его рогов, то действу, записанному на Глаз магический, можно найти иное применение. По два ляна за картинку, между прочим. Йон улыбнулся и достал из внутреннего кармана кошелек, куда убрал заработанное честным трудом. В конце концов, он неделю старательно работал тенью у супруги Лойсе, выискивая, где, с кем и как она предпочитает проводить время, и деньги эти заслужил сполна.
Поклонился потной спине прильнувшего к окну бывшего клиента и неторопливо пошел прочь. Но не успел он выйти из проулка, как сзади раздался шум, крик и грохот, а потом еще один крик, выше и пронзительнее. Кажется, мастер не удержал свой немалый вес и не только некрасиво упал, так его еще и жена заметила. Будет им сегодня веселье!
Йон Рейке улыбнулся солнечному дню и, выйдя на открытую улицу, направился в редакцию газеты «Эхо Альмейры». Его мечта только что стала на двадцать лян ближе, так что не стоило останавливаться на достигнутом. Сыщик был счастлив и потому не обратил никакого внимания на пронесшуюся мимо коляску с двумя восседавшими в ней крайне перепуганными мужчинами в военной форме.
Пациент кричал. Его истошный, на грани человеческого терпения, крик заставлял морщиться даже опытных докторов. Распахнулась дверь, в операционную, стуча каблучками, влетела медсестра со стопкой чистой перевязочной ткани.
— Где целитель?! — крикнул, стараясь заглушить вой, старший хирург.
— Я тут! — Эрех влетел следом за медсестрой, чудом не упав на почему-то скользком полу, подбежал и занял свое место в изголовье операционного стола.
Привычно расположил руки по обе стороны от головы бьющегося в припадке боли пациента, на уровне мокрых от пота висков. Сосредоточился. Представил синее-синее небо, такое, каким оно бывает, если летом выбежать после полудня на луг, рухнуть в душистое разнотравье и смотреть вверх, ощущая как огромен мир. Так, как можно сделать только в глубоком детстве.
Пациент перестал кричать и извиваться. Его глаза широко распахнулись, искаженное гримасой лицо расслабилось. Болевой шок отступал.
— Мамочка... — отчетливо произнес он.
— Начинаем операцию, — отдал команду врач.
Отряд хирургов и ассистентов встрепенулся, входя в привычный операционный режим.
Эрех стойко держал.
На сегодня это была уже третья операция, первая пришлась на час Черной Кошки, когда он, только успев закончить все свои ночные занятия и, естественно, не поспав, был вызван обратно в госпиталь по причине обрушения балок на складах у реки. К счастью, там были только ночные рабочие. К несчастью, все они оказались в дежурном Чистом Сердце. Этот был третьим.
Эреху было привычно держать оперируемых только краем себя, не погружаясь глубоко, потому что, все же, операция — это не то, что ты хочешь чувствовать в полной мере. Но сегодня он еле справлялся, все время то вываливаясь вовне, то, наоборот, ныряя глубже, чем следовало. Ментальная сторона человеческого организма или Мир-в-Душе, как называл его наставник Эгмар, любила шутить с не выспавшимися, измотанными целителями. Потому что первое правило целителя — спать. Не менее восьми часов. И мечты о светлом будущем в это правило никак не умещались.
Эрех вздохнул и опять чуть не рухнул внутрь. В незанятой части сознания промелькнуло недовольство собой. Юноша мысленно вздохнул и вернулся к своим делам: концентрации и подслушиванию того, что происходит в операционной. Было жутко интересно.
— Ножницы! — приказал ведущий хирург госпиталя, доктор Бак.
Требуемое легло в окровавленную ладонь.
— Пинцет. Да держите же вы, держите! Растяните края раны!
Раздался лязг и топот.
— Перекись!
Зачем им перекись? Свободная часть разума продолжала осмысливать происходящее. Они еще не зашивают, слишком рано... Так зачем?
Грохот, раздавшийся сбоку, заставил Эреха вздрогнуть и чуть не потерять контроль. Это уже никуда не годилось. По крайней мере, когда он попал на Боятскую кампанию его даже близкие взрывы снарядов не могли выбить из положения. А тут? Позор!
— Идиот! Кривые твои руки! Ты что, не смотришь, что делаешь?! — это был кто-то из ассистентов, Эрех еще не успел научиться различать их голоса.
— Доктор Бак! Доктор! Смотрите! Он бледнеет! Его дыхание!
— Ах ты ж!.. Держи тут, держи! Что происходит? Ассистент!
— Это гемоторакс, — вмешался в крики чей-то спокойный низкий голос. — Травматический. Он же из-под завалов. Надо дренировать.
И только когда фраза отзвучала, Эрех сообразил, что голос был его. Мамочки!
Он зажмурился до цветных кругов под веками, кожей ощущая ошеломленную тишину. Все! Он больше никогда, никогда не будет нарушать заветов наставника Эгмара. Если его, конечно, после эдакого выступления оставят в госпитале...
— Шприц сюда! — рявкнул доктор Бак.
Эрех одним усилием перепуганной воли отрешился от происходящего и уцепился за лежащего на операционном столе мужчину, как утопающий за брошенную ему ветку. Лишь бы не выгнали! Лишь бы!
Сколько времени длилась операция, он не мог сказать. Не считал, боялся. Мало того, до последнего держал пациента, пока не вышли из операционного кабинета все участники действа и оставшаяся для транспортировки прооперированного в палату медсестра тронула его за руку. Только тогда Эрех решился приоткрыть один глаз. В конце концов, он не может прятаться тут до скончания века или, хотя бы, до вечера. И он мужчина! Он должен быть храбрым!