Это было уже чересчур.
— Мастер Лунте, — Йон всунул листки в руки мелкому, чтобы тот ознакомился. — А займи-ка мне десять лян, а? До завтра, в счет той сенсации, о которой мы с тобой договорились.
Ждать, пока Марв закончит верещать, времени не было.
Лунте посмотрел с подозрением, но сунул руку в карман и всучил Йону пачку мелких купюр.
— Спасибо, друг. — серьезно кивнул Рейке, ухватил за шиворот но-Тьена и быстро, не обращая внимания на все еще царящий вокруг дурдом, покинул кабинет.
Остановился Йон только на углу, в дух кварталах от здания редакции.
— Слушай сюда, док, — серьезно сказал он. — Планы меняются.
Эрех, не перебивая, кивнул. Круглые серые глаза смотрели внимательно.
— Сейчас ты возьмешь деньги, — он всунул ему в луки полученный от Йорра ляны. — И поедешь к своему второму работодателю. Ты понял, о ком я? Все, что мы хотели узнать вместе, узнаешь у него сам. После чего займешь там парочку амбалов и сходишь в цирк за сёстрами нашего котика и лошадью. Думаю, с таким сопровождением тебе не откажут. Встречаемся у меня дома. Все понял?
— Что случилось? — только и спросил док.
— Я еще не знаю точно, — Йон сунул руку под пиджак, нащупал рифлёную рукоять Миротворца и недобро улыбнулся. Ну, все, Теон, наконец-то ты мне попался. — Но собираюсь узнать. И пусть он мне только не расскажет.
Добирался до Товайхо Эрех на перекладных — дал полляна первой согласившейся телеге и уныло трясся по дороге, которая изрядно ему обрыдла за последние дни. И думал.
К собственному удивлению не о том, что случилось с ним в госпитале, хотя определенно стоило бы. Когда он спасал генерала, все было совершенно по другому, он не терял себя и божественную благодать ощущал иначе, просто как вспышку силы, на какой-то миг поборовшую панический ужас не удержать раненого и опасения, что снарядом по голове прилетит. Произошедшее в госпитале было совершенно другим. Так, наверное, чувствовали себя в древности преступники, которых окунали в кипящее масло. Мгновенный непереносимый жар. И ощущение, что в собственном теле становится очень тесно, как взрослому в детской одежде. Классическая божественная одержимость, чудо и все прочее оказались не столь захватывающими, как он себе представлял в детстве, когда читал о них.
О последствиях же думать и вовсе не хотелось. Наоборот, в голову упорно лезли мысли о Тэфе и его сестрах, о туле Ойзо и о мастере Рейке, который что-то понял, но, как всегда, не сказал, что. А Эреху было интересно. Он впервые попал в эти сферы человеческого дна, и логика людей, совершающих преступления, временами казалась ему непостижимой. До этого, что за полгода работы в тюрьме, где он ассистировал тюремному лекарю, что за годичную его карьеру штопальщика при банде мастера Юхея, он не задумывался как много человеческого зла существует вокруг. Даже когда его старший брат Эвери, названный в честь того самого предка, чья подпись украшала Договор, положивший начало Альмеррайду, стал завсегдатаем чумных домиков, он не думал об этом.
Королевство было довольно спокойным местом, особенно по сравнению с теми же островами. Военные, система магистратов и уездных судов, а также Департамент безопасности Короны и его благословенные Псоглавцем ищейки казались Эреху, как и всем обывателем, гарантией если не абсолютной безопасности, то хотя бы того, что криминальный мир не выплеснется за пределы трущоб, в которых ему определено существовать. И только за последние дни, следуя за мастером Рейке сквозь концентрированный мир преступности, он понял, насколько способность ко злу заложена в самом человеке. И впервые подумал, что не смог бы жить на обратной стороне мира так, как это делает сыщик, годами, изо дня в день.
Телегу тряхнуло на камне и Эрех, ощутимо приложившись о бортик, ойкнул.
— Задумались, мастер? — прервал его мысли управлявший телегой седоусый торговец.
— Немного, — улыбнулся целитель, потирая ушибленное место.
— Слышали, наверное? Тут недавно нашего судью зарезали, ограбили до подштанников и голым прямо на дорогу бросили.
И не только слышал, мог бы сказать Эрех, но благоразумно промолчал. Хотя отливающее синевой тело покойного Карре живо всплыло в памяти.
— Нет, — соврал он. — А что за судья?
— Наш-то? Так себе человек был, если по правде. Даже в городе не жил, предпочитал из столицы таскаться сюда два раза в неделю на судебные дни или по вызову. Я лично свечку не держал, но поговаривали, что еще и продажный. Представляете? Совсем королевского гнева не боялся. А сомнения-то в нем было — просто жуть. И надо же, как Боги распорядились, что помер от руки разбойников и нашли его в полном стыду.
Да уж. Божественное провидение, не иначе. Дети — святы и неприкосновенны, как можно было! От одной мысли, да еще от воспоминания про след от удара на ноге девочки, начинало трясти.
— Вас где высадить-то, мастер?
— А? А, мне, пожалуй, на перекрестке у колодца, — телега остановилась, купюра в полляна перекочевала в карман торговца. — Спасибо за доброту!
Мастер Юхей, глава Красной банды, которая, по его мнению, контролировала и дорогу, и торговлю в Лаальском уезде, проживал в обыкновенном с виду деревянном домике на окраине Товайхо. На самом деле, конечно, контролировал он только нелегальную коммерцию — контрабанду, мелкий черный рынок, рассчитанный на проезжающих до столицы торговцев, да то, что сопутствует торговому тракту: игру в кости из-под полы в придорожных гостиницах, гостиничных девочек и оборот нелегального алкоголя в обход королевских акцизов. Сам мастер, разумеется, верил, что он — великий воротила преступного мира, потому имел и подобающую его положению охрану, и бухгалтера с адвокатом, и личного штопальщика, и не имел жены.
Эрех постучал условным стуком в непроницаемые, украшенные изображением танцующих журавлей, ворота и приготовился ждать. До этого сразу его впускали только если кто-то помирал, а на еженедельных осмотрах предпочитали помариновать снаружи, чтобы, видимо, знал свое место. Но вот сегодня открыли сразу. Домоправительница, красивая, круглолицая эфессэ, склонилась в поклоне, мазнув рукавами женского атаи по деревянному тротуару.
— А вы сегодня в неурочное время, мастер Тьен, — пропела она, акцент в речи был слышен отчетливо.
Вообще Аои Юраи приходилась мастеру Юхею практически женой, но, поскольку преступному воротиле жены не полагается, до храма они с ним не дошли. Зато воспитывала она его как законная супруга, Эрех не раз становился свидетелем.
— Я по личному делу, апэ Аои, — сказал он, кланяясь в ответ.
Женщина разулыбалась и беспрекословно пропустила его в обсаженный яблоневыми деревьями двор. Эрех прошел вперед, спиной ощущая ее взгляд.
На Аои Юраи он производил то же впечатление, что и на всех женщин в его жизни. Что поделать, если его внешность вызывала у противоположного пола только лютый материнский инстинкт и жалость, а также желание накормить (до отвала) и приласкать (отнюдь не по-матерински). По опыту зная, что все это обязательно закончится неприятностями, Эрех всегда старался держать между собой и женщинами преграду из традиционного астийского этикета. Сложно погладить по голове взрослого человека, который разговаривает в третьем тоне вежливости и, чуть что, склоняется в очередном замысловатом поклоне со специальным значением.
Мастер Юхей сидел в большой комнате и вкушал послеобеденный чай. Стол перед ним был уставлен пирожками, пышками, пампушками и печеньем. Эрехов желудок тут же протяжно напомнил целителю, что последней едой, которую вкушал он, были два мелких яблока в карамели прошлой ночью.
— А, целитель Тьен, доброго тебе вечерочка, — прохлюпал чаем Юхей. С маленькой чашкой он, здоровый, плечистый мужчина типично бандитской внешности, смотрелся уморительно. — Зачем пришел? Вроде ж никто у нас не помирает.
— Я с личным вопросом, — на заставленный стол Эрех старательно не смотрел, но желудок бурно и упорно страдал. — Не за деньгами.