— Я так понимаю, вы, ребята, его отряд прикрытия? Сами пришли, или он вам помог?
— Ты думаешь, нами можно управлять? — серьезно уточнил военный.
— Не разговаривайте с ним, майор, — вякнул толстячок. — Просто пристрелите!
Йон иронично покосился на военного. Ишь ты, целый майор. Интересно, что этот-то хотел? Внепланового полковника? Страшно сыщику не было, ощущались лишь небольшая досада и дикий азарт. Он знал, что сегодня сдаваться не собирается, как бы оно не обернулось, и это знание доставляло давно, казалось бы, забытую радость.
Он вновь ощутил себя волкодавом, вышедшим против волков.
Мастер Тулли тяжело поднялся, опираясь на трость, медленно, чуть прихрамывая по песку, подошел и остановился напротив Йона. Они были одного роста и смотреть прямо в глаза труда не составило. Одинаковые, светлые до прозрачности, тилейские глаза.
— Вы бы не хотели остаться со мной, мастер Рейке? — прошелестел его голос сухими листьями.
Это было неожиданно.
— Нескромное предложение. И с какого перепугу?
Военный поморщился от такого обращения, а старый чтец даже не дрогнул.
— Вы мне интересны, — Йон насмешливо изогнул бровь. — Я впервые вижу ищейку, отказавшегося от своего Бога. Знаете... или нет, откуда вам... знаете, сколько было тех, кто отказался от Горо за всю историю? Помимо вас — трое. Трое. Потому что в вас, псах, заложена любовь к ошейнику. Вы так верите в то, что делаете... И потому я спрошу еще раз — не хотите ли остаться со мной?
Йон улыбнулся в ответ, широко, буквально оскалившись. Ошейник, говоришь?
— И зачем мне это? Хотя дай угадаю — тебе нужен охранник, который способен чуять угрозу задолго до того, как она появится? Захотел овчарку, способную охранять стадо без пастуха? Потому что военные слишком тупы и привыкли только исполнять приказы? А вот эта крыса, явно министерская, вообще ни на что не способна?
Толстяк, наконец-то поднявший с арены шляпу, возмущенно вякнул и заколыхался. Похоже, с министерством Йон попал в точку.
— А что мне за это будет? Ну, если я соглашусь?
— Я исполню все твои желания, — просто ответил Тулли.
Рейке перекосило. От мысли, что он окажется в компании таких, как Ойзо, Карре, незабвенный Теон, этот желеобразный ублюдок и прочие, стало противно донельзя.
— А если у меня их нет? — он пристально поглядел в глаза Тулли. Смотри, старик, смотри. До дна. — Если я имею все, что хочу? Что тогда ты мне предложишь?
Тулли вздрогнул, впервые за все время на изрезанном морщинами лице появилось человеческое выражение. Изумление и еще что-то. Страх?
— Убей его! — крикнул он, громко, визгливо, не скрывая паники, отшатнувшись назад.
Йон резко повернулся к безымянному майору, одновременно вскидывая Миротворца и уже понимая, что не успевает. Револьвер противника послушно расцветился искрами техномагии...
От разорвавшей спину боли Йон рухнул на колени, выгнувшись, и пуля прошла у него над головой. Сыщик рухнул на песок в попытке затушить пылающий вдоль позвоночника жидкий огонь. Тот самый, который уже ощущал восемь лет назад, стоя над самовольно растерзанным телом убийцы его жены.
Невероятным усилием поднял трясущуюся руку с револьвером, нашел прицелом военного и выстрелил. И, несмотря на боль, с удовольствием полюбовался, как голова человека взрывается переспелой дыней.
Пронзительно закричал Тулли. Полный ужаса старческий крик был отвратителен.
Похоже, меланхолично подумал Йон, наблюдая, как из пустоты возникают сияющие тени, чтецы могут что-то такое ощущать заранее, то-то он так испугался. С Горо же до конца не поймешь, твоя это жажда крови или его. А видеть их, незримых посланцев возмездия, никто, кроме ищеек, не способен. Не способны простые люди воочию оценить божественную ярость, воплощенную в огромных длинномордых псах, словно сотканных из расплавленного серебра.
Яркой линией прочертив полумрак один из псов вцепился в ногу толстяку из министерства, повалив его на песок. Вой, исторгнутый из человеческой глотки, был страшен. Наверное, непередаваем ужас того, кто видит, как его тело заживо рвут невидимые челюсти. Оставив полуобглоданную ногу, пес вцепился человеку в горло, и крик захлебнулся в бульканье крови.
Тулли же попытался бежать, безумный идиот. Это было в чем-то даже забавно. В старых сказках говорится, что когда-то псы могли годами преследовать преступника, не отступая и не нападая, сводя с ума воем и клацаньем невидимых клыков. Сам лично Йон в этом сомневался, весь его неоднократный опыт говорил совершенно обратное — не склонен Горо развозить месть словно кашу по тарелке. С другой стороны, когда невозможно вернуть все обратно и остаются только справедливость, да возмездие, все становится возможным и правильным.
Две сияющие тени пронеслись по воздуху над зрительскими рядами, обрушились и погребли под собой высокого старика в бархатном кафтане.
Рык, крики, тишина.
Йон, повозившись на песке, встал на колени, неотрывно глядя, как троица псов приближается к нему, встает перед ним полукругом и смотрит, подняв острые уши. А крайний справа еще и улыбается, зверюга такая. Смотрел, пока пока не растворились в воздухе серебряные очертания божьих собак.
Показалось ли, или и вправду невидимая рука одобрительно потрепала его по загривку? Еще не веря, он засунул ладонь под воротник, ощупывая спину там, откуда сбегали вниз к заднице старые шрамы.
Гладкая кожа безо всяких следов старых ран.
Йон Рейке устало сел, прислонился спиной к бортику арены. Сидел долго, пока тишина не стала давить, слушая, как впитывается в песок кровь тех, кто возомнил, что им все можно. Потом, окончательно успокоившись, поднялся, сунул револьвер в кобуру и побрел на выход.
Первыми, кого он обнаружил, распахнув тяжелую ткань, были два придурка, стоявшие под проливным дождем прямо перед входом, один с когтем в руке, другой — с неведомо где взятой подборной лопатой наперевес. Группа спасения, чтоб их. Два мокрых мыша. В свете фонаря короткие светлые волосы мелкого светились подобно нимбу.
— Я кому сказал сидеть и не высовываться? — собрав остатки суровости, уточнил Йон, поочередно поглядев сначала в круглые серые глаза, потом — в прищуренные темные.
Док смутился, севрассец безуспешно попытался изобразить взрослое высокомерие на настороженной детской физиономии.
— Вас очень долго не было, мастер, — укоризненно сообщил Эрех, покрепче перехватывая лопату.
— Да? — ливень мешал понять, сколько времени он проторчал внутри. — Ну, это ничего. Главное, что все закончилось.
Он поднял голову вверх, к мрачному небу, и облегченно рассмеялся.
Эпилог
Раннее солнечное утро было именно таким, каким должно быть ранее солнечное утро. Сияло голубизной летнее небо. Вдалеке, на Часовой площади, колокола по традиции отбивали час Белого Голубя. Йон Рейке, стоя перед маленьким зеркалом у себя дома, внимательно разглядывал собственное отражение, облаченное в костюм, в котором он когда-то женился.
Веселое расследование, в которое его втянул Эрех, прикончило, один за другим, всю его повседневную одежду. Вернувшись домой под утро он бросил в мокрую, неопрятную кучу у двери то, что когда было формой ищейки из Департамента, кое-как умылся и рухнул спать, напомнив себе, что непременно надо завершить все дела и уж точно покончить с этой историей.
Удовлетворившись увиденным, Йон достал из тайника в полу жестяной сундучок на замке, открыл и пересчитал содержимое, откладываемое им на мечту. Прикоснулся к прикрепленному на стену акварельному рисунку, изображавшему маленький домик в окружении цветущего сада и море за ним. Элеми очень хорошо рисовала.
— Ничего, как-нибудь в следующий раз, — ответил он на незаданный вопрос.