Выбрать главу

– Вы слышали голоса, возможно? Возможно, дверца открылась или захлопнулась?

– Нет, голосов не было. И дверца тоже… Я никого не видел… Да и не смотрел. А что случилось? – повторил он.

– Спасибо и спокойной ночи, – сказал капитан Астахов и отключился.

Женщина, ответившая по второму телефону, долго не могла взять в толк, чего от нее хотят. Такси она заказывала, но машина не приехала, а ей нужно было на вокзал встречать дочку с внуком, и, главное, не перезвонили и не дали другую машину, безобразие! Она этого так не оставит! Дозвонилась до оператора и все ей высказала. Такси пришлось ловить прямо на улице… И так далее. Только что добрались домой, слава богу!

Никаких ниточек, ведущих к убийце, не просматривалось. Картина складывалась следующая. Овручев высадил пассажира у дома сорок шесть, не успел отъехать – машина еще была на ручнике, – как его застрелили, видимо, через открытое окно. Был произведен один выстрел – в лобную часть головы. Следов ограбления выявлено не было, выручка на месте, равно как и документы. Убийца даже не потрудился забрать гильзу – она закатилась под переднее колесо, там ее и нашли.

Завтра криминалисты доложатся насчет отпечатков… Хотя какие отпечатки? Убийца, скорее всего, даже не прикоснулся к машине. Займутся гильзой, определят оружие, если повезет; следствие пойдет своим чередом, но у капитана Астахова было чувство, что дело закручивается какое-то дохлое. Впрочем, его всегда мучили дурные предчувствия, поскольку он был скорее пессимистом по жизни, чем оптимистом…

Глава 7

Триумвират

– Савелий! – воскликнул Федор Алексеев[2], шарахаясь от дружеской руки Савелия Зотова, от души приложившего его по спине. Савелий не ожидал подобной реакции и испуганно отдернул руку. Несколько исписанных листков упали на пол.

– Федя, ты что? Я не хотел, – залепетал Савелий. – Я окликнул, а ты не ответил, я и хлопнул тебя! Извини! – Он нагнулся, собирая с пола листки.

– Я задумался. – Федор перевел дух.

– О смысле жизни? – не удержался Савелий, кладя листки на стол.

– О нем. О чем еще может задуматься всякий уважающий себя философ? Тем более профессия располагает к стоическому восприятию окружающей действительности.

Федор Алексеев преподает философию в местном университете, где пользуется заслуженным уважением коллег и любовью студентов, которых он называет студиозусами, учнями и недорослями – под настроение. Иногда, правда, вагантами, но это уже высший пилотаж. Студиозусы, учни… и так далее, хотя и любят Федора, но спуску ему не дают – устраивают дурацкие приколы, задают каверзные вопросы, а однажды надели его знаменитую черную шляпу с широкими полями на Коперника, чей бронзовый бюст украшает вестибюль факультета, хотя философия не имеет никакого отношения к великому астроному. Обезьянничают также с клетчатым шарфом Федора и трубкой – его последней культовой фенькой. По убеждению Федора, трубка помогает сосредоточиться, даже незажженная. Любо-дорого посмотреть со стороны на семинар в любимой Федором аудитории-амфитеатре: на скамьях от подиума до потолка, как птицы на жердочках, сидят молодые люди – парни и девушки, – с многослойно обернутыми вокруг шеи черно-зелеными клетчатыми шарфами, а парни в придачу с незажженными трубками в зубах, которые они картинно «курят», причем некоторые для правдоподобности пыхтят и кашляют. А на подиуме «вышивает» Федя-Философ в таком же шарфе и с трубкой в нагрудном кармане пиджака.

Но Федору палец в рот не клади! У него свое убийственное оружие – эрудиция, логика и чувство юмора. Попасться ему на язык – удовольствие ниже среднего. Кроме того, его опыт работы с молодняком тоже с весов не скинешь – в свое время он служил в детской комнате милиции и насмотрелся всякого. А также оперативником – пока, по его собственным словам, не сменил военный мундир на академическую тогу. Голыми руками его не возьмешь, но договориться всегда можно. Достичь консенсуса и компромисса. Ему принадлежит крылатая философская фраза, повсеместно цитируемая студиозусами: «Здоровый компромисс – двигатель прогресса». И еще одна: «Здоровый диалог – залог взаимопонимания». Были и другие, законспектированные и цитируемые, но эти две явили собой «потолок», по выражению студиозуса Лени Лаптева, летописца и биографа Федора.

Плюс романтический ореол бывшего оперативника, этакого капитана ноль-ноль-семь, который до сих пор (только это строго между нами и не для прессы!) преследует, стреляет, вяжет ооп (особо опасных преступников!), дерется, а главное – аналитически соображает, и без него оперативники пребывают в перманентном тупике и тумане. Весь в боевых шрамах, иногда с фингалом под глазом…

вернуться

2

Федор Алексеев, Коля Астахов, Савелий Зотов – персонажи ряда романов, в т. ч.: «Убийца манекенов», «Шаги по воде», «Лев с ножом в сердце», «Свой ключ от чужой двери», «Лучшие уходят первыми» и др.